Так бывает. Дружим семьями не первый десяток лет. Значимые семейные праздники – общие. Дни рождения – само собой разумеется!..
У каждой из наших семей в заграничных паспортах виз – у кого из полусотни стран, а у кого и больше. Разные континенты. У одной из пар в активе даже кругосветка! А вот вместе мы не путешествовали никогда.
Оно ведь и страшновато: разные требования к комфорту размещения, к питанию, к темпу передвижения… Короче, перечислять можно долго. Главная боязнь – не поссориться бы из-за мелочей! Потому как после собственных пятидесяти лет как-то друзей не прибавляется ни хрена. Все больше теряешь.
Как-то сидели, шутили, смеялись, немножко выпивали. По поводу.
— Не прокатиться ли всем вместе на Кавказ, — идея прозвучала довольно неожиданно.
— А почему нет? — Ну никто, абсолютно никто не возразил, не привел отрицательных доводов.
А их, доводов этих, было достаточно: автомобили в основном довольно пожилые, ехать далеко, резина … ну и т.д.
Но на трех машинах в семь утра на Кавказ мы стартовали через десять дней после этого не слишком трезвого разговора.
Мы любим наш московский район – Куркино! Поэтому флаг района, с ландышами (которые непременно растут в наших рощах), и наши же салатовые кепки для путешествия сочли обязательными!
Слава Богу, все наши путешественники прикупили транспондеры для следования по М-4. Это оказалось очень удобным!
Мне почему-то не слишком верится людям, решившим «на Юга» путешествовать на личном авто, и при этом «включившим режим экономии» на трассе.
М-4 все-таки хороша! Не соглашусь с теми, кто ее ругает. Едешь-едешь, периодически попадаются платные участки. Но, согласитесь, за 1200 рублей практически без остановок доскакать со средней скоростью 100 км/час из Москвы до … туда, куда надо, совсем не плохо.
Средняя скорость не означает соблюдение ее на всем протяжении дороги. Основную часть пути идешь под 130, а местами, за Воронежем, к примеру, где ограничение составляет 150 км/ч, и под 170. Ну а где-то и 90, как положено!
Как же мы с женой гордились своей заслуженной машинкой (TOYOTA RAV4 (III) 2008 года выпуска, пробег на начало путешествия 122 000 км, жена – единственный владелец, объем двигателя 2,4 л, автомат). Максимальную достигнутую мной скорость на полностью груженой машине зафиксировал в 162 км/ч. А ведь за все время ее эксплуатации был единственный «серьезный» ремонт – на всякий случай, по рекомендации сервисмена, переварили обе крестовины кардана.
Кое — где останавливались. Размять ноги, перекусить. Чокались кто чаем (водители), женщины порой – чем покрепче.
Промежуточную ночевку спланировали в Каменске-Шахтинском.
И не ошиблись!
Есть в городке три отеля, по слухам, принадлежащие одному хозяину: «Байк-Отель» и «Музей – Отель СССР» по пути следования из Москвы, и «Парк-отель Патриот» по пути следования в Москву.
Кто, когда, как построил эти дорожные отели по пути «туда-обратно» на федеральной трассе? Почему никто и нигде не пропагандирует вот эти, в основном никем не знаемые ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЕ достижения? Пишут так себе, скромно, что «Парк-отель» построен при содействии Каменского гарнизона. А ведь кто-то душу вложил, деньги, работяг строил, людей набирал и учил! По мне: пусть даже скрывает, откуда деньги (ну, во-всяком случае, не со строительства же космодрома Восточный «сэкономил», не тот масштаб), все равно – умница и молодец! Везде чисто. Классно. Выдержано в едином стиле.
ХОРОШО! УЮТНО! СПОКОЙНО! Вышколенный персонал.
«Байк-Отель» мне, честно, не зашел в душу, хотя безусловно достоин всяческого одобрения со стороны преданных сторонников этого вида транспорта, а вот «Патриот», в котором, развернувшись в противоположную нашему движению сторону, мы останавливались, и «Музей – Отель СССР» — суперские!!!
Это не ностальгические стоны престарелого маразматика. Это – констатация непреложного факта: есть и в нашей современной России люди, пекущиеся о людях! Те, которые заботясь о собственном благосостоянии, тем не менее фиксируют всё лучшее, что создано до нас, для того чтобы мы это помнили и шли дальше. Не на словах, а на деле.
Мы метались по залам этого самого музея, как подорванные!
— Ах, вот именно такие часы стояли у родителей на телевизоре!
— Ох, а таким одеколоном я пользовался, когда мы с тобой увиделись в первый раз!
— Да ты посмотри! Именно такую статуэточку, помнишь, случайно расколол сынуля, когда мы прилетели проведать наших стариков?
— Такой магнитофон стоил дорого!
— У нас в деревне на танцах «крутили» такую радиолу!
— Отцу сослуживцы такого электрический самовар подарили в честь его юбилея. С гравировкой.
Во время общего вечернего «совещания» под комплексный ужин для постояльцев, стоимость которого уже была включена в цену проживания, решили сначала доехать до самой дальней точки нашего путешествия – до Владикавказа, и уже оттуда, через определенные, фиксированные и заранее заказанные точки ночевок, возвращаться домой.
Утром двинули на КАВКАЗ!
Многие бытописатели сетуют на «лютость», несправедливость и особенную жадность ростовских гаишников. Может быть, нам просто повезло, но… Нашу машину, следовавшую в московской колонне третьей, остановили единственный раз – после Ростова-на-Дону, при повороте на Аксай. Полицейский вежливо поинтересовался целью путешествия (Владикавказ), знаю ли я предстоящие повороты на трассе (!), подсказал оптимальный маршрут, ко мне — принюхался, убедился в установках навигатора, и пожелал счастливого пути.
Такая табличка встретила нас у входа в отель «Ветерок» во Владикавказе, который мы облюбовали еще в Москве для трехдневной остановки с целью объездить самые живописные ущелья Северной Осетии.
Честно-то говоря, у нашей команды была попытка весь проект заранее, еще в Москве, в кратчайшие сроки, просчитать до мелочей с нескольких точек зрения: где остановиться с приемлемым для каждого из участников комфортом; чтобы до любой из интересующих нас достопримечательностей из данной конкретной точки ехать было не далее 150 км (а это уже 300 км туда и обратно от нынешней базы); чтобы без труда можно было нормально поесть (Вот это, кстати, удавалось сделать далеко не всегда: и потому что довольно напряженные продолжительные передвижения, ну и COVID-19 наложил свои мохнатые шаловливые ручки).
Но мы же уже, несмотря ни на что, на Кавказе!
Друзья! Все достижимо, если мы вместе!
«Ветерок» всех устроил более чем. Персонал предупредительный. Завтрак вам накроют вовремя и там, где укажете! Мы, например, облюбовали для совместного утреннего кофе огромный камень при входе. Вот он, огромный кусок диабаза, положенный отполированной стороной вверх на чугунное литое основание. За нашими спинами. Чуть позже поясню его происхождение.
Кто-то из нас в номере кипятил чайник, кто-то выносил заранее купленную в магазине баночку кофе. Как правило, официанты ресторана «Ветерок», на территории которого и находится этот отельчик (там его и искать, кстати, нужно, а вовсе не по юридическому адресу) в это раннее время еще мирно посапывали под пледами, уютно устроившись с вечера на свежем воздухе прямо на диванчиках для гостей в кабинках над искусственным ручейком, выбегающим из шланга). Яичница, сырники и проч. неизменно стараниями дежурной вовремя появлялись на столах, еще не просохших от трогательной утренней росы.
А потом мы шли купаться.
Прямо за отельчиком – небольшое озерцо с удобными входами в воду, теплейшую в конце июля. И это всё в предгорье, когда над тобой ближайшие вершины ещё задернуты легкой дымкой невысоко поднявшихся ночных туманов, лениво и чуть снисходительно наблюдающих за сиюминутной людской суетой.
И, впервые для многих из нас, мы едем в горы.
Они — горы – это либо навсегда любовь, либо необъяснимые даже самому себе складки местности, — чаще всего недостижимые, обалденные и порой пугающие. Как повезет.
Мы с женой даже рядом с настоящими горами до сих пор не были никогда, но для нас они обернулись ЛЮБОВЬЮ.
Взбираясь по крутотени, поочередно по мелким и крупным каменюкам, мимо вывезенных сюда на лето сотен уложенных в ровные ряды пчелиных ульев, невольно думаешь о том, что неплохо бы знать, чем здесь живет человек: рядом не видно воды, запрещена вырубка леса, нету ровного места, чтобы палатку хотя бы поставить.
Еще выше.
Смотровая площадка.
Ветер.
Здесь красивости. И друзья на их фоне:
Среди таких красот ужасными, нелепыми, преступными наконец выглядят те несчастья, которые привелось совсем недавно пережить отзывчивым, улыбчивым и добрым людям, живущим здесь.
Мы же — в Кармадонском ущелье.
Дорога в горах каменистая, узкая. Проложена взамен старой, снесенной ледником, заодно засыпавшим пробитые прежде тоннели. Неопытным водителям разъехаться трудно.
Эти мужественные скалы остановили ход ледника.
Горы – они суровые и живые. Завораживают, вселяют гордость, восхищают, удивляют, поражают гигантизмом и якобы незыблемостью. А могут и убить.
Здесь 20 сентября 2002 года мгновенно погибли 125 человек.
Тем вечером вернувшуюся с пастбищ скотину уже загнали в стойла, коров подоили. Люди садились ужинать, а кто-то уже собирался почивать, потому как с электричеством вечные перебои. Сорок два человека съемочной бригады Сергея Бодрова-младшего, видимо, отмечали окончание последнего съемочного дня среди этакой красоты.
В 20 часов 08 минут 30 секунд огромная глыба объемом 8 миллионов кубометров, сорвавшись с высоты 4350 метров с горы Джимарайхох, ударила в ледник Колка, чем спровоцировала его сход.
Со скоростью 200 км/час 130 миллионов кубов льда, камней, грязи, как на салазках, скатились в долину по руслу речки Геналдон, срезав почву, деревья, кусты, дома, одним махом бесследно похоронив людей и животных.
Нагромождение высотой в 250 метров (ширину так никто и не замерил!) после этого таяло целых 12 лет.
Это она, речка Геналдон. Сейчас — мирная. После работы тяжелой техники довольно средние камешки в ее русле еще напоминают о недавней трагедии.
Кстати, тот распиленный и отполированный камень, который служил нам столом в отеле «Ветерок» во Владикавказе, как раз отсюда.
В селении Горная Саниба сегодня снова жизнь размеренная и тихая:
Восстановлен Храм и дорога к Храму. Чтобы люди помнили.
В Кармадоне пошел дождь. Нашу команду приютил человек, переживший сход Колки. Рассказывал скупо.
Двухэтажный дом с хозяйственными постройками уже тогда был старым. Он и купил его старым. Его крыша в две тысячи втором оказалась чуть выше забившего ущелье льда. Потому что дом стоит на высоком месте. Спаслись.
Теперь здесь дома дорогие, раньше были дешевле. Зато в ближайшие сто лет ледник, говорят, больше не сойдет.
Зовут мужчину – Эльбрус Хамицев. Водит с сыновьями скот. Бывший житель столицы республики, переселившийся сюда. Готовит вручную и продает вкуснейшие сыр, сметану, творог. Пока никак не оклемается от перенесенного COVID-19. Негромкий, мудрый, задумчивый, взвешенный.
Накрыл длинный стол для внезапно нагрянувших москвичей, — теперь придавленных увиденной черно-белой правдой зеленого ущелья, тоже тихих и не веселых.
Здесь же, всегда рядом с Эльбрусом, куда бы он не перемещался, — рыжая с белым алабаиха Багира. Размером с новорожденного теленка. Лежит себе. Голоса ее мы не слыхали. Лежит мирно. Видно, что знает свою мощь. Снисходительно поводит глазами из стороны в сторону, изредка поглядывает на хозяина. Дружелюбная такая собака. Две мужских ладони вряд ли накроют ее лоб. Никто из нас погладить ее так и не решился.
Произнесли раздумчивые тосты.
Дальше был Даргавс. Не само, конечно, селение, а «Город Мертвых», как принято называть эту достопримечательность.
Дорога к нему одна, довольно сложная, идущая по склонам, которые чаще всего окутаны туманом, и которые, скорее всего, во время дождей мало проходимы, потому как глинистые, и в меру каменистые. Хотя местные, даже девчонки, за рулем здесь носятся безбашенно.
В советское время, начиная с 1967 года, место было довольно посещаемым, туристическим. Естественно, обросло кучей легенд и историй своего происхождения. Теперь почти заброшено, хотя познавательно, и по-своему живописно. Занесено, между прочим, в список охраняемых памятников ЮНЕСКО.
На самом деле это некрополь. Склоняюсь к одной из научных теорий о том, что основан он в 18-м веке во время эпидемии чумы в регионе. Тогда население здешних мест сократилось с 20 до 16 тыс., а некоторые исследователи указывают, что и до 13 тыс. человек. Ну и чтобы избежать дальнейшего заражения и новых смертей, аланы (предки современных осетин) начали отправлять заболевших по другую сторону ущелья, чтобы на сухом, продуваемом месте строить эти погребальные домишки.
Около 10 000 умерших глядят отсюда на чудесную долину.
Души мертвых охраняет сторожевая башня.
За бывшим пунктом продажи билетов теперь наблюдают лихо прыгающие по горам буренки. Они — почти священные животные. Берегут свои собственные «традиции»: пасутся на альпийских лугах, а гадят, по-моему, только на асфальтированных дорогах. Во всяком случае, нам не единожды (и не только в Северной Осетии) пришлось пользоваться автомойками для устранения следов коровьего нашествия на дороги общего пользования.
А в этот день для осмотра Фиагдонского (Куртатинского) ущелья нам оставалось совсем немного времени. Солнце уже устало. Неслышно вздыхая, садилось в расщелины.
Погода в горах меняется непредсказуемо и часто, ясность перемежается пасмурью и дождем.
Провожатые наши вечером торопились на свадьбу.
Да и нам еще предстояло вернуться к месту ночевки, во Владикавказ. После насыщенного событиями дня хотелось есть!
На перевале, на смотровой площадке все же остановились.
Говорят, аланы сюда пришли примерно в XIII веке, став из гордого равнинного независимым горным народом, успешно отбиваясь от врагов. Строили укрепления, возводили боевые и сторожевые башни.
Замечательный народ! Значительны его памятники! Велики дела!
Фактический основоположник литературного осетинского языка, народный поэт, художник, скульптор, просветитель Коста Хетагуров в своей поэме «Плачущая скала» так увидел строительство боевой башни:
Исток глубокого ущелья
Народ решил без замедленья
Украсить башней боевой.
Работа быстро закипела.
На мшистых каменных плечах
Утеса положили смело
Подножье стен — пусть знает враг,
Какой незыблемой заставой
Ему здесь загородят путь.
С какой отчаянной отвагой
Здесь каждый грудью встретит грудь!
Как — страха, жалости не зная —
Здесь все решились, как один,
Погибнуть, кровью истекая,
Как честь страны, свободу края
Ценить умеет осетин!
Лучи багрового заката
Погасли на вершине гор…
К ночлегу возвратилось стадо…
Кипит работа до сих пор.
Подножье — широко и прочно,
На нем, как вылита, стена,
И все срослось с скалою, точно
На башне выросла она.
Его, Косту, хоронили дважды. Во второй, окончательный раз, 26 марта 1906 года, похоронили вечером, совсем перед заходом солнца. День напролет молились пришедшие. Погребальные службы правили на русском и осетинском языках. Плакали грузины, армяне. Блестящие офицеры России отдавали честь. На выходе из храма свой обряд провели мусульмане. Гроб несли на руках.
Чтили совесть, гордость и славу народов Кавказа, превознесенные народным же талантом истинного, не побежденного ни режимом, ни нищетой, ни страшной собственной болезнью горца!
Прошло больше ста лет после его смерти, а одна из воспетых им рек, Фиагдон, так же бешено несется к Ардону и Тереку, пульсируя, по-змеиному шипя, плюясь пеной поверх лбов подводных камней.
В долине глянули на постройки Аланского Успенского мужского монастыря. Именно «глянули» – потому что ни на кого из нас монастырь не произвел впечатления какой-либо святыни, намоленного и чудодейственного места. Явный новодел, постройки 2000 года на месте бывшего здесь прежде Храма Святых жен мироносиц (1848-1928 г.г.).
Да, здесь забавно остановиться, сфоткаться на его фоне и пивка попить на пути к дому. Об этом судачат многочисленные «свидетельства» такому питию, разбросанные по прибрежной гальке вдоль мутной и беспокойной речки, тоже несущейся мимо.
Вернулись во Владикавказ. Душевно отметили День Военно-Морского Флота под чудесно приготовленную баранину и запеченные на гриле овощи в ресторане ставшего нам близким «Ветерка»!
Нас непременно манило Цейское ущелье. Поговаривают, одно из самых красивых в мире. Об этом в следующей части моего повествования…
Автор публикации
Благодарю за подробное повествование!
Благодарю за публикацию. Вы — лучшие, потому что объективны, точны, быстры и … литературны, что есть огромная редкость в российском сегменте Интернета!