Парашкины сказки

В предыдущей части я постарался кратко рассказать об отдельных этапах организации поездок и устройства самой жизни на острове. Они мало чем различались в течение этих 15 лет, эволюционируя вместе с окружающей действительностью, и поэтому всё, описанное ранее, можно считать лишь карандашным наброском общей картины.

В этой части, я постараюсь рассказать все запомнившиеся эпизоды нашей жизни, которые, я надеюсь, раскрасят и придадут ей законченный вид. Они могут представлять собой, как отдельный рассказ, так и мимолётно пролетевшее событие, которое почему-то отложилось в моей памяти.

За много лет, прошедших с тех пор, отношение ко многим из них изменилось, и они стали представляться в сказочной или шутливой форме, сохранив первобытность содержания. Это самый дорогой рюкзак, привезённый нами вместе с рыбой, которую давно съели, хотя и из того рюкзака памяти уже кое-что пропало, но оставшийся продукт, видимо, более высокого качества, раз он сохранился в сознании. Он не претендует на хронологическую последовательность изложения, с указанием точных дат, но отвечает за их достоверность.

Тарань или вобла

Ну, с чего ещё можно начать как не с первой рыбалки, когда всё неудобно, непривычно и немного страшно. После нескольких попыток поставить байдарку поперёк течения мы плюнули на это занятие, и Серёга бросил оба трака с кормы, сразу же зафиксировав верёвки, как только они коснулись дна. Одновременно возникший шум журчащей воды на время испугал, так как показалось, что наша посудина дала течь, пока мы не поняли, что оказываем сопротивление течению, и оно журчит, обтекая нас.

Место первых манёвров мы выбрали на косе, чуть выше по течению от комендантского угла, прижавшись к её песочку, метрах в 20-ти от берега. «Ракета» ещё не пролетала, и мы вежливо уступали ей дорогу в узком месте, как бы говоря: «Только после вас», но она грубо вломилась в дверь, отбросив нас на течение. Мы поняли, что плывём, когда прекратился звук журчащей воды. и нас понесло по течению. Мысленно простив такое грубое поведение, мы совершили перезагрузку и стали приблизительно на то же место, чтобы хоть забросить спиннинги и начать ловить, но звук приближающегося мотора встревожил нас.

Лодка, в которой сидело два человека, неслась на полном ходу в направлении нашей средней секции, расположенной между мной и Серёгой. Один из команды этой торпеды сидел на носу к нам спиной, а второй, сидя за мотором, любовался видом коряг, наваленных под нашим берегом справа. Очевидно, что оба не видели необычную для этих мест нашу посудину и не считали её помехой на своём пути, что сильно напрягло нас.

Чувство облегчения наступило через несколько секунд, когда лодка, отвернув в последний момент, и окатив нас брызгами, умчалась дальше, но мне показалось, что ухмылка калмыка, сидящего за мотором, как бы говорила: «Э! Понаехали тут».

А нас опять сорвало с якоря и понесло, но теперь уже мы поняли свою ошибку и стали побольше стравливать якорную верёвку, чтобы траки не отрывало от дна при большой волне. Учтя все ошибки, мы сделали третий заезд, и даже успели поймать по нескольку мелких подлещиков, которых Лёха называл фанерой.

Увидев, что приехали ребята, снялись с якоря и мы, полные впечатлений и неудач первого дня, а причалив байдарку к берегу, из скромности не стали доставать свои садки, потому, что в воде на рогульке висел Лёхин, полный разной рыбы. Немного в стороне, на кукане, сидели три приличного вида сазанчика, которые так потянули за верёвку, когда я взял её в руки, что чуть не затащили меня в реку. Серёга, рассматривая Лёхин садок, вдруг спросил меня: «Толь, а это тарань или вобла?»

Вопрос был такой важности и так остро поставлен, что вызвал у меня желание всё бросить и немедленно заняться решением возникшей проблемы. Я так и сделал, бросив кукан в воду, и направился к нему, по дороге вспоминая отличительные особенности этих рыб, которых до этого видел исключительно в засушенном виде. Дальнейшее не интересно и легко предсказуемо.

Моя память уберегла меня от дословного воспроизведения тех слов, которые щедро рассыпал Лёха, бегая по берегу и бросая спиннинг, в надежде зацепить верёвку кукана. Но в сознании надолго осталось нетронутым чувство стыда, испытываемое голым человеком, который может прикрыть свою наготу, только кусочками фанеры, затерявшимися у него в садке. (Именно этих поросят я упустил в первый день рыбалки. Рис в предыдущей части)

Бабка Ёжка

К концу первой поездки у нас кончились черви, а ловить белую рыбу на что-то другое, нам не приходило в голову. Лёха предложил съездить на ту сторону Ахтубы, где у какой-то заброшенной деревни есть болото, в котором возможно есть то, что нам надо. Предчувствуя, что мероприятие может закончиться неудачей, он добавил, что в этой деревне возможно, ещё живёт старуха, у которой они с другом были в гостях в прошлом году, и можно было бы навестить старушку, если что. Естественно, мы согласились и, захватив с собой всё, что надо, отправились в поход.

Болото, там, где оно должно было быть по Лёхиным представлениям, испарилось, а его возможные обитатели эмигрировали в поисках лучшей жизни, и это выглядело так доходчиво, что мы даже не стали их искать. Неподалёку стояли несколько полуразвалившихся домиков, один из которых был окружён высоким сплошным забором и явно выделялся среди всех. К его воротам мы и подошли, постучав в них и покричав через забор.

Получилось достаточно громко, так как живность, в заброшенных домах, отсутствовала, а ближайший лес виднелся на горизонте в стороне, откуда мы пришли. Убедиться, что в этом мёртвом царстве осталась живая душа, нам пришлось через некоторое время, когда ворота открылись и из-за них выглянула старушка. Выбивавшиеся из под платочка на голове длинные космы седых волос,и большой нос с горбинкой не красили её, как и два оставшихся передних зуба, но глаза были живые и даже весёлые, что выглядело противоестественным окружающей обстановке. Приглядевшись к нам и, хлопнув Лёху в грудь своей сухонькой ладошкой, она с радостью выкрикивая слова: «Не забыл, чёрт» пригласила нас в дом, который находился по другую сторону большого и совершенно пустого двора, напоминавшего посадочную площадку для вертолёта.

Войдя в дом, Лёха сразу сказал, что у нас есть литр водки, который хотели бы употребить по назначению, на что старушка, прошамкав своим беззубым ртом огорошила его вопросом: «А у вас шпиртику нет?». Спиртику у нас не было, и хозяйка, махнув рукой, мол, ну и ладно, побежала на двор, предупредив: «Ну, я побёгла».

Бегала она, как умеют бегать только маленькие собачки — семеня и быстро перебирая ножками. Стараясь оказать гостеприимство дорогим гостям, она принесла котелок с картошкой и подвесила его на рогульки над костром, который находился почти в центре двора и, сказав, что она побёгла, исчезла в доме. В дальнейшем, её силуэт можно было заметить в разных местах, что напоминало движение электрона, перепрыгивающего с орбиты на орбиту непредсказуемым образом. Это движение прекратилось в районе кухонного стола, на который старушка перебазировала картошку с костра, поставила тарелку с помидорчиками и расставила небольшие стаканчики. За столом она весело шамкала беззубым ртом, ведя с нами светские разговоры, заливаясь смехом после каждой Лёхиной шутки, и совершенно не выглядела брошенным и одиноким человеком, нуждающимся в помощи, хотя вся окружающая обстановка буквально заставляла так думать. Над домами не клубился дымок из печных труб, во дворах не лаяли собаки и даже петухи боялись разбудить это мёртвое царство.

Покидая дом, меня преследовало тоскливое чувство одиночества и безысходности, которое буквально витало в воздухе, вызывая тяжёлое чувство на душе.

Подробности этой мимолётной встречи быстро стёрлись у меня из памяти, неспособной долго хранить в себе тяжёлые воспоминания.

Но спустя несколько лет, эта история имела продолжение, когда я с внучками смотрел детский мультфильм «Воздушный корабль». В этом фильме есть эпизод, где выступает ансамбль Бабок Ёжек, которые пляшут и исполняют частушки хором:

Эй, давай играй гармошка,

Эй, давай наяривай.

Пой частушки Бабка Ёжка,

Пой не разговаривай.

И сольным номером:

Шла лесною стороной.

Увязался чёрт за мной.

Плюнула на плешь ему

И послала к лешему.

Эта мультяшная картинка вызвала из подсознания давно забытую встречу и заставила посмотреть на неё в новом, сказочном, свете потому, что рядовые члены сказочного ансамбля полностью соответствовали образу хозяйки, всплывшей в моей памяти, а весёлый нрав этой ватаги вполне соответствовал её поведению, которое я помнил.

И моё сознание безропотно согласилось заменить унылую реальность прошлого, на весёлый шабаш нечистой силы, добавив от себя к фильму эпизод, как хозяйка, игриво заглядывая Лёхе в глаза, спрашивает: «А у тебя шпиртику нет?», а когда Лёха крутит головой, заявляет: «Ну, тогда я побёгла» и улетает на метле в сторону луны, пуская шутихи.

Это оптимистическое видение прошедших событий, способствовало тому, что обёрнутые в сказочную упаковку, они прочно укоренились в моём сознании и стали часто напоминать о себе. И теперь, когда тело всё чаще не хочет подчиняться голове, и предпочитает отдых делам, из пустого двора брошенного посёлка в моё сознание проникают слова «Ну я…»

И я стараюсь сделать всё, чтобы не отстать.

Комендант

Дядя Саша был худеньким и даже тщедушным стариком, прошедшим войну и потерявшим на ней пол ноги, вместо которой у него был протез, поэтому всегда вызывал уважение своим военным прошлым. Наверное, потерь у него было гораздо больше, но он о них не любил рассказывать, и можно было только догадываться, что приезжает он сюда на пол года не от хорошей жизни. Как давно это было и почему начал такую жизнь, он не говорил, но очевидно, что нехватка людского общения и смена обстановки, способствовали этому.

Он сам отлично адаптировался к жизни на острове и учил нас жить в мире и согласии с окружающим животным миром, кто-бы его не представлял. Несколько ос могли ползать по его лицу и рукам не потревоженные им, пока он выкуривал папироску. Главное не придавить их, а так, пусть ползают, учил он нас. Это же относилось ко всем змеям и мышам, жившим вокруг, но не представляющим реальной угрозы.

Такое миролюбие отчасти было связано с его характером- спокойным и покладистым. Но комендант резко менялся на следующий день после застолья, становясь упрямым и настойчивым в достижении своей цели. Честно говоря, у него была запредельная стадия алкоголизма, но он сам выбрал такой путь и никто его за это не осуждал. Раз ему так было легче, то кто его за это мог судить?

Зная состояние коменданта в критические дни мы старались не отказывать ему в лечебной дозе и всегда шли навстречу старику, когда была такая возможность. (Рис9 Прил.) В эти дни он был удивительно конкретен и начинал разговор с предупреждения, что сейчас умрёт, если не получит то, что ему надо. Список его предпочтений начинался с водки и заканчивался духами, которые он однажды выпил из кружки, и которую потом пришлось утилизировать способом захоронения.

В остальное время это был словоохотливый старик, который мог рассказать много интересных историй, связанных с этими местами. Не понаслышке зная реку, он рассказывал, где сейчас может держаться рыба и куда может уйти.

Но главной героиней его рассказов была ду-очка, так комендант называл большую белугу, которая, как он говорил, живёт у него под берегом и что видел её несколько раз, но из-за её размеров поймать её даже не пытался. Когда, во время его рассказов, на реке раздавался громкий всплеск, комендант мгновенно прерывался и, мечтательно закатив глаза, говорил: «Это ду-очка играет». Он немного картавил и говорил проглатывая букву « Р». (На рисунках в предыдущей части, рядом с комендантом и место обитания «дурочки»)

В одну из поездок мы уезжали с острова непривычно поздно, и комендант, видя, что остаётся один, напросился с нами. Мы договорились с проводницей, а днём, сбегав в Саратове за водкой, весело провели время до его родного Воронежа, где и попрощались, как оказалось навсегда.

А на следующий год начал рушиться противоположный берег, огромные куски которого падали в воду с таким шумом, что казалось «Дурочка» разыгралась не на шутку, узнав, что опасность для неё миновала.

Свинский поступок

Это произошло в первый год нашего приезда на остров. Как и в рыбалке, надо было привыкать к правилам жизни на земле, которые сложились до нас и были установлены не нами. Здесь царила свобода, как в передвижении всей живности по острову, так и в соблюдении ею элементарных приличий. Нам приходилось принимать как должное коровьи лепёшки в лагере или на берегу, если вовремя не укажем место, где это надо делать.

Но была и бригада дворников, состоящая из восьми розовых, ещё молочных поросят, которая периодически вычищала, окружающую лагерь территорию, убирая в свои контейнеры остатки съестных продуктов. Бригадиром у них была дородная свинья, создавшая свою бригаду, видимо, после знакомства со своим диким родственником из леса.

Рядовые члены её бригады привлекли наше внимание с первого дня потому, что их юный розовый цвет провоцировал злой умысел в наших головах, несмотря на то, что все они являлись членами коллективного хозяйства лесника. Его кордон находился рядом с озером, заливаемым во время половодья и напичканным несметным количеством раков, но не далеко от нашего лагеря. Поэтому, он иногда прискакивал к нам на гужевом транспорте и спрашивал, делая ударение на последнем слоге первого слова: «Чушка не пробегала?» и, получив отрицательный ответ, включал заднюю передачу. Но эти наезды только оттягивали осуществление наших зловещих планов, до самого конца отпуска.

Рано утром, за три дня до отъезда, рядом с нашей палаткой прозвучал выстрел, имевший, для нас, не меньшие последствия, чем убийство эрцгерцога Франца Фердинанда в 1914 году. В роли Гаврилы Принципа выступил Шопик, уложивший рядового бойца бригады, после чего началась долго сдерживаемая война, которая быстро перешла в открытое противостояние.

Как опытный полководец, столкнувшийся с превосходящими силами противника, свинья быстро увела с поля боя своё войско, применив тактику Кутузова и дав насладиться победой, расслабившемуся противнику. А мы, как дикари с островов Кука, освежевав бледнолицего на другом берегу, чтобы не оставлять следов, отправились на озеро за раками в эйфории забыв, что за всё в этой жизни надо платить.

Об этом нам напомнила своим хрюканьем мамаша, повстречавшаяся на берегу озера с нами, сопровождая свою поредевшую бригаду на водопой. «Наверное, солёненького поели»- задумчиво проговорил Шопик, живший, в отличие от нас в Подмосковной деревне и имевший своё хозяйство, которое помогало ему лучше разбираться в поведении животных. Что он имел в виду стало ясно, когда мы вернулись в лагерь.

Полог с рыбой был уничтожен с такой яростью, что каждый фрагмент его говорил о стремительной и беспощадной атаке. Большие угловые столбы были выкорчеваны и валялись на песке, опутанные обрывками лески с оставшейся на ней рыбой. Её остатки также были разбросаны повсюду и втоптаны в песок, а обрывки марли, висевшие на соседних кустах как белый флаг, говорили, что вопрос о помиловании здесь не стоял.

Стойко пережив этот удар, мы, на следующий день, приняли адекватные меры, наказав следующего члена бандитской группировки. А сейчас, анализируя этот конфликт, думаю, что можно найти оправдывающие факторы для обеих сторон, но остаётся вопрос

Who is who?

Эта история имела продолжение на следующий год, когда мы с Серёгой причалили к высокому берегу Парашки, продравшись к нему на байдарке между корягами, завалившими к нему подход. Там была узенькая песчаная полоска между водой и берегом, круто обрывавшимся к ней. Уже, когда мы подходили к нему, мне показалось, что с ветки упавшего дерева, что-то соскользнуло в воду, а я знал, что в таких местах обитает множество змей охотящихся здесь на лягушек. Мы вышли на песок со стороны воды в тот момент, когда с высокого берега вниз начала спускаться прошлогодняя армия противника.

Рядовые члены получили новую форму и теперь выглядели не розовыми новичками, а маленькими кабанчиками с чёрной щетиной на спине. Они спускались по обрывистому склону с боевым хрюканьем, и уже не казались жертвой, а скорее искали её. Их мамаша заняла господствующую высотку и контролировала ситуацию оттуда. Мы благоразумно решили оставить позиции противнику и бежать водным путём, что оказалось сделать не просто.

Взявшись за байдарку одной рукой, в другие мы взяли по дюралевому байдарочному веслу и опираясь на них, хотели поставить её на воду, как вдруг раздалось предостерегающее шипение. Тут я вспомнил, что пробиваясь через коряги, я заметил, скользнувший в воду предмет и сказал, что, может быть, это змея забралась в байдарку и шипит, хотя никогда не слышал от неё этого звука. Противник, спускавшийся с обрыва, был уже близко и мы решительно, но поспешно, поставили наше судно на воду несмотря на возобновившееся шипение.

Лишь через некоторое время я случайно обнаружил, что трение дюралевого весла, когда его втыкаешь в песок, вызывает звук, похожий на шипение.

Ошибка кастинга

Как я уже говорил, перед очередными поездками иногда появлялись кандидаты, просившие взять их с собой. Если претендент был нам мало знаком, то с ним проводилось предварительное собеседование с целью понять «Кто такой» и сможет ли безболезненно влиться в наше плановое хозяйство. Также желательно было выявить его предпочтения в рыбалке и общий потенциал в этом мудрёном деле. Собеседование обычно проводилось с использованием «сыворотки правды», в качестве которой использовались популярные в то время марки дешёвого портвейна. Количество, вводимой в претендента сыворотки, строго дозировалось членами приёмной комиссии так, чтобы успеть получить информацию от клиента, ещё до утери контакта с ним.

Но однажды с самого начала всё пошло не так, как ожидалось. Претендент (его фамилия была Трубленков и мы прозвали его «Труба») на все вопросы отвечал одинаково: «Как прикажете» и эта закодированная фраза отпечаталась в нашем затуманенном сознании, как положительный итог встречи, а все промежуточные результаты, обнулились на следующий день, так как действие «сыворотки» пагубно сказалось и на членах комиссии, принимавших её, для чистоты эксперимента.

Эта не качественно проведённая работа, не позволила Трубе получить полного удовольствия от рыбалки, а нам, чувствовать себя неспособными обеспечить условия для этого.

А началось всё на второй день потому, что первый прошёл как обычно в поднятии кружек и обнимашках со старыми друзьями, уже находящимися на остове. К ночи все разошлись по палаткам, но хозяевами там пока были комары, и они выгнали меня из неё. Луна ещё не взошла, но небо ярко светилось от большого количества звёзд на нём. На берегу кто-то сидел, и в рассеянном свете звёзд, распутывал леску. Это оказался Труба, и я спросил, что он тут делает.

«Рыбу ловлю» — не отрываясь от своего занятия ответил он.

«Ну и как успехи» — с любопытством спросил я потому, что напротив была известная яма, из которой мы каждый год вытаскивали двухметровых сомов, но ответ Трубы меня удивил и ещё больше разжёг любопытство. (Прил.Рис10)

«Сомика поймал»- сказал он, махнув куда-то в сторону. Посмотрев в этом направлении, я ничего не увидел, кроме баночки из-под майонеза, который съели во время вечернего застолья.

«А где же сом»- не унимался я.

«Он в баночке. Я его пустил туда, а то сдохнет»- сказал Труба, распутав леску и собираясь снова забросить донку в уловистое место.

А я смотрел на сома, который ещё этой весной был икринкой и не предвидел свою незавидную судьбу. Поэтому, договорившись с Трубой о помиловании малыша, я отправился в палатку отвоёвывать своё законное место, считая, что в этой жизни всем приходится преодолевать трудности.

А на следующий день он поставил на свой спиннинг фирменную без инерционную катушку «Митчел» прицепил блесну и сказал, что отправляется в залив за окунями. Это решение нас озадачило и возникли вопросы, касающиеся плана добычи белой рыбы, о котором мы говорили на кастинге.

Труба сказал, что в вопросы тогда не то, что не вникал, но даже не слушал их — так хорошо ему было на природе. Он также добавил, что ловля на донку, к которой мы хотим его приучить, похожа на выпрашивание подачки у реки, а он предпочитает брать сам.

Он с жаром заявил, что никогда вонючий навозный червяк не испоганит крючок его спиннинга, оснащённого катушкой «Митчел». В дальнейшем, он сказал, что выходит из проекта нашего планового хозяйства и ему достаточно всего несколько хвостов при конечном дележе рыбы. Но он остаётся членом нашего коллектива и будет выполнять все общественные работы наравне со всеми и даже снабжать нас рыбкой, которую будет ловить, где угодно и когда угодно.

После улаживания разногласий, Труба в течение недели снабжал нас окунями, которых мы коптили в таком количестве, что стали прятать остатки под столом, чтобы потом незаметно выбросить их в реку. Самое обидное, что половить окуней он мог и в Подмосковье, а не ехать сюда, и мы постоянно ему об этом говорили, предлагая хотя бы попробовать половить по нашему.

В один из дней он согласился, и мы обеспечили его всем необходимым и даже дали свои орудия, чтобы Труба не нарушил данную ранее клятву, а утром Лёха показал, куда ему надо встать и куда бросать спиннинги.

Через некоторое время, одного за другим, он поймал двух приличных сомиков, после чего весело закричал: «Лёха, ты зачем меня на ямку с головастиками поставил?» и потихоньку стал сматывать спиннинги. По его голосу чувствовалось, что настроение у него хорошее, а на что-то другое мы в данной ситуации и не рассчитывали.

Невероятный случай

Был тихий пасмурный день. Календарь подсказывал, что сегодня воскресенье, а это значит, что местные сегодня ездят в гости друг к другу. Мы сидели на кухне, курили и гостей не ждали, как вдруг, под нашим берегом мотор сбавил обороты и замолчал.

Это означало, что к нам кто-то приехал, и мы вышли встретить прибывших. Сделали мы это вовремя потому, что один из них не мог выйти из лодки самостоятельно, и ему пришлось помочь. Это были два мужика из Копановки, которые привезли осетра и хотели его реализовать.

Тот, кто сидел на моторе, судя по всему, обеспечивал доставку груза, а второй, телу которого мы помогли дойти до кухни, был менеджером ( по современному «манагером»), что ему больше подходит. Переговоры с ним длились не долго и проходили на языке жестов и междометий, последним из которых было «Ага», означающее согласие.

Моторист, не зная языка, молчал, и даже не участвовал в торжественном закрытии мероприятия, так как ему надо было ещё форсировать Волгу. Он был достаточно бодр и трезв, так что, несмотря на состояние его компаньона, мы со спокойной душой оттолкнули их лодку от берега, провожая в обратный путь.

В лодке, «манагер», выполнив свои функции, закутался в телогрейку и, казалось, уснул на её носу, в то время, как второй пытался завести мотор. Он всё не заводился, и лодку течением вытянуло уже на середину Парашки. Мы стояли на берегу в ожидании, когда они тронутся и всё дальнейшее видели своими глазами.

Телогрейка зашевелилась и человек, который не мог стоять на земле, встал в лодке. Видимо, организм потребовал облегчения, и он стал готовиться к сбросу давления из мочевого пузыря. В этот момент, его напарник в очередной раз дёрнул маховик, и лодку чуть качнуло. Этого было достаточно, чтобы организм манагера» закончил выполнение своего требования в воде.

Чуть раньше, из за поворота, с Ахтубы в Парашку завернула казанка, в которой находилось человек пять мужиков. Видимо, некоторые их них были знакомы с нашим мотористом и помахали ему руками. Когда лодки почти поравнялись, и произошло выпадение тела, которое видели все. В то же мгновение один из мужиков вскочил и прямо в тельняшке бросился в воду. Через несколько секунд телогрейка вобрала бы воду и её обладатель пошёл бы ко дну со скоростью нашего свинцового грузила на спиннинге.

Человек в тельняшке быстро поймал утопленника, и к ним тут же подскочила лодка с мужиками. Они втащили обоих в свою лодку и направились в нашу сторону. Молодой парень в тельняшке не долго раздумывал, когда ему предложили ехать дальше, или остаться, и приняв дозу горячительного, обсохнуть у нашего камина. Самое удивительное, что спасённый им человек оказался его соседом по дому в Копановке. Его мы положили в предбаннике палатки, предварительно стянув с него мокрую одежду, и повесив её сушиться. За ними должны были вернуться вечером и отвезти домой.

Мы сидели у костра, иногда заглядывая на кухню, где стояли кружки и обсуждали цепь почти невероятных совпадений, свидетелями которых мы были. Ведь почти наверняка выпавший из лодки человек утонул, если бы не случайная лодка с людьми и парень быстро среагировавший на падение. А ему очень нравилось слово «свидетель» и он постоянно говорил, что привлечёт нас в этом качестве, если потребуется.

Главную же задачу, которую мы старались решить совместными усилиями, заключалась в том, что один или два ящика водки ему затребовать с соседа за своё спасение. Сначала мы говорили, что одного будет достаточно, но после нескольких посещений кухни мы подобрели и вынесли окончательный вердикт.

Два ящика!

Решили мы, и в этот момент, человек, до этого мирно спящий в предбаннике, громко захрапел, как бы протестуя против того, что его жизнь так дорого ценят.

Ужасы

Этот случай произошёл не со мной, а его рассказал нам Лёха, который и был участником тех событий. Он ловил на косе, заякорившись посередине Парашки и, так как клёва не было, задремал, лёжа в лодке, лишь периодически открывая глаза, чтобы посмотреть на спиннинги. В один из таких моментов он увидел прямо перед собой змею, которая, как ему показалось, внимательно разглядывает его.

Инстинктивно взмахнув рукой, он сбросил её в воду, и она поплыла по течению. Уже потом Лёха предположил, как она могла оказаться в лодке, стоящей посередине реки. Он считает, что она наткнулась на опущенное в воду лодочное весло и по нему заползла в лодку, оказавшись на одном уровне с лежащим человеком.

Когда мы поинтересовались у него дальнейшей судьбой земноводной рептилии, то он сказал, что таких поступков не прощает.

Лёха, кроме рыбалки, не в меньшей степени любил охоту и всегда брал с собой ружьё и патроны. Сезон охоты в тех краях открывался 15 сентября и он заранее договорился с Хохлом, что тот приедет поохотиться на степную дичь и диких уток, так как для такой охоты нужна собака, и его Чарли был бы очень кстати. Но Хохол сказал, что его собачка натаскана только на то, чтобы стянуть что-нибудь со двора и ни за что не полезет в болото.

Но для того, чтобы поднять куропатку или вальдшнепа из высокой травы, Колька всё-таки взял Чарли с собой. Охота прошла мирно, во время которой всего пару раз взлетали какие–то птички, похожие на воробьёв.

Так и не сделав ни одного выстрела, мы возвращались домой по дороге, а Чарли бежал рядом по траве. Вдруг он вылетел из неё почти на метр, будто кто-то нажал у него кнопку «Пуск», а приземлившись, громко залаял, прерывая его жалобным поскуливанием. Мы подошли и увидели большую гадюку, которая лежала кольцом и никуда не собиралась уползать. Видимо, её накопленный за долгую жизнь опыт говорил ей, что собачка не представляет серьёзной угрозы. Но она, наверное, не видела стоящего у неё за спиной Лёху, который знал, что даже незаряженное ружьё иногда стреляет, а уж заряженное тем более. Не утолив свой охотничий инстинкт на охоте, он решил отыграться на мирной гадюке, а жалобно скулящий Чарли вынес ей приговор.

Однажды, находясь в лагере, мы с Серёгой наблюдали такую картину. Наши жёны стояли на дорожке, ведущей от палаток к кухне, и о чём-то оживлённо беседовали между собой. В это время по тропинке проползал полоз, который уткнувшись в тапочки, бывшие у них на ногах, обогнул их, и мирно пополз дальше. Мы не стали прерывать оживлённый разговор и молча удалились вслед за любопытной рептилией, но потом, уже в Москве, на встрече с друзьями, интересно было слушать их впечатления о нашем отдыхе. А когда их спрашивали, про змей, что там мол их много и не страшно ли им было из-за этого, они отмахнувшись отвечали: «Да это только пугают. Мы их почти и не видели»

Однажды, собирая хворост для костра, один из нас (его звали Славик) близко познакомился с гадюкой, и она поцеловала его в лобик. Заботясь о здоровье друга, мы напоили его сывороткой правды в тайне завидуя ему.

Ночью, устроившись в ложбинке матраса, набитого сеном, я обычно сплю без кошмарных сновидений, но на этот раз, кошмар ворвался в мой сон с внешней стороны. Близкое глубокое дыхание и какие-то шамкающие звуки заставили меня открыть глаза. В свете луны, я увидел огромную тень, которую отбрасывал источник посторонних звуков на палатку, а когда она наклонилась, прогнув её полог и крышу, я ударил наотмашь рукой по этому выступу и стал судорожно выбираться из палатки.

После удара я услышал громкий топот и треск ломающихся кустов, а когда выскочил из палатки и закричал: «Кто там!?», ответом мне было долгое и протяжное му-у-у-у.

Видимо, корову, не отъевшуюся за день, привлёк запах сена из моего матраса.

По реке ходили корабли

В те далёкие времена Парашка была судоходной рекой, по которой, наряду с Ракетой, курсировали баржи, ведомые толкачами, приходящие сюда за песком и за урожаем помидор, чтобы в дальнейшем доставить груз по назначению. Бороздили её просторы и тральщики, очищавшие фарватер от упавших в речку деревьев во время половодья, которые часто собирали все донные снасти, поставленные отдыхающими с берега. Постоянно мельтешили небольшие кораблики бакенщиков и моторки местных жителей, спешащих по своим делам.

Находясь на реке во время рыбалки, нам больше всего мешал маломерный флот, поднимавший большую волну, иногда сдвигавшую нашу байдарку с уловистого места. Но иногда, были случаи добровольного бегства с места лова, во избежание столкновения с тихоходной баржой.

В очередной раз, отправляясь на рыбалку, мы решили встать прямо напротив лагеря, но под противоположным берегом, метрах в десяти от него. Там было сильное течение и река, ударяясь в берег, поворачивала в Ахтубу.

Через некоторое время из-за поворота косы с Волжанки начала выползать баржа, направляясь в нашу сторону, и как только показался толкач, ведущий её, завыла сирена. Мы догадывались, что она о чём- то предупреждает нас, но бежать не собирались, ведь берег был рядом, а места для проезда много.

Тогда, разъяснительную работу для нас, начал проводить командир толкача с помощью своего громкоговорящего матюгальника, так как других слов мы из него не сыщали.

Вытащив якоря, мы прижались к берегу, держась за него байдарочными вёслами, и освободили проезжую часть для проходящего каравана. Проходя рядом с нами, на расстоянии 2-3м, командир с помощью всё того же устройства, рассказал нам и всем близлежащим лагерям всё, что о нас думает в ясной и доступной форме. И он был прав, ведь существует занос при повороте, как у любого транспортного средства, но тогда за рулём никто из нас не сидел и о заносах не знал.

В другой раз меня поразил своим обращением голос из рупора, доносившийся со стороны реки. «Молодой человек!» (тогда я ещё был молодым), как добраться до Бугра? Было раннее утро и я, собираясь на рыбалку, запалил костёр, дымок от которого, видимо, и выдал моё присутствие. Всё ещё не веря, что обращаются ко мне, я ткнул себя в грудь и огляделся вокруг. Но никого вокруг не было и я пошёл к силуэту говорящего, мелькавшему между прибрежными деревьями.

Выйдя на берег, я увидел величественную картину. Передо мной проходил огромный, для этих мест, корабль с высокой палубой и надстройкой на ней, на которой и был капитанский мостик.

По нему прогуливался человек в белом кителе с рупором в руках, и находящийся со мной на одной высоте от уровня воды. Увидев меня, кэп повторил вопрос и я махнул рукой направо и прямо, убеждённый, что всё делаю правильно. Тогда, я даже не задумывался над дальнейшей судьбой корабля, который вряд ли сможет выбраться из того аппендикса, в который он хочет залезть.

Я так и не знаю, куда он мог деться, так как по дороге в Бугор его останков не встречал, а назад он не возвращался.

Наверное, он улетел и присоеденился к стае «Летучих голландцев» только жалко капитана в белом кителе.

Удивительные места

В одно из таких мест можно было заглянуть, пройдя всего несколько метров за палатку коменданта, стоявшую на своём углу. Ощущение было такое, что казалось ты заглянул за кулисы и увидел на сцене уже расставленные декорации, подготовленные к представлению, которое сейчас начнётся. Причём, по ним было совершенно ясно видно, какого жанра ожидается представление и для кого оно делается.

Высокие деревья с прямыми стволами, уходящими ввысь, создавали полумрак на сцене, который усиливался гирляндами сухих водорослей, лежащих на их нижних ветках. Абсолютное отсутствие подлеска и даже мелкой растительности выделяло каждое дерево и придавало ему значительности, как и всему лесу в целом. Голая, сухая подстилка на земле не препятствовала распространению звуков и акустические возможности здесь были не хуже, чем на церковных хорах.

Однажды, взяв дочку на руки, мы заглянули за кулисы, где я попытался рассказать ей про Бабу Ягу и про страшных чудовищ, но она , прижавшись ко мне, дала ясно понять, что излишняя информация ей ни к чему, а всё понятно и так. Мы вернулись назад в зал и пройдя несколько метров очутились на солнечном, песчаном берегу реки, лишь чуть сощурившись при выходе.

Другое место находилось на противоположном конце острова и редко посещалось нами, но первое свидание с ним запомнилось надолго. Оно находилось на таком же углу, как наш и называлось « Сазаний угол». Там в Ахтубу впадала Полуданиловка, образуя на своём берегу большой песчаный пляж, где можно было снимать кадры фильма « Белое солнце пустыни».

С другой стороны Ахтуба выгрызла из берега огромный кусок, завалив его корнями упавших деревьев, которые сделали это место удобным пристанищем для сазанов. Наверное, в честь его и получил своё название выступающий участок суши, побывав на котором, мы обнаружили брошенный лагерь.

Это было тоже сказочное зрелище только сделанное не природой, а человеческими руками. В центре небольшой поляны красовался стол, сделанный из разрубленного вдоль ствола огромного дерева. Эта работа была под силу либо неизвестному механизму с электрическим приводом, мощностью с десяток лошадиных сил, либо людям, способными его заменить.

Торцовые концы стола опирались на вкопанные в песок столбы, а рядом стояли несколько таких же, служащих, наверное, стульями. Вокруг, похожих по размеру деревьев не наблюдалось и оставалось только гадать, как это дерево здесь могло оказаться.

Немного в стороне от стола был разбросан мусор, оставшийся от остатков еды, которую поглощали обитатели лагеря и обглоданного мышами и осами. Видимые скелеты рыб, а также их чешуя и кости, говорили о соблюдении пропорций между размерами стола и этими останками, скорее напоминающими скелеты древних ящеров.

Невольно закрадывалась мысль, что жизнь здесь протекает в другом измерении, а общепринятые эталоны нормального, здесь не работают.

Эти аномальные факты, а не только удалённость, явились причинами достаточно редких посещений этого места.

Песчаная коса, расположенная на противоположном берегу, напротив комендантского угла, оказалась прекрасным кабинетом медитации, работавшим до восхода луны в ясную ночь. Посещение косы обычно было связано с копчением рыбы в дорогу, когда, заряженная коптильня ставилась на костёр, а все перебирались сюда, чтобы провести свободное время за игрой в карты или половить рыбу с берега.

Именно в это время я и попал в кабинет на сеанс медитации. По правилам надо было лечь спиной на песок с закрытыми глазами и, немного поелозив по нему, устроить все части тела так, чтобы они лежали без напряжения. Когда ощущение опоры под собой пройдёт, можно открыть глаза и увидеть Космос. Не небо в звёздах, а именно его.

Это пугающее чувство возникает, когда даже боковым зрением не видно посторонних предметов, а тело, кажется. плывёт в пространстве, не чувствуя под собой опоры. Включив воображение, можно представить, как вокруг чёрные дыры поглощают галактики, красные карлики сжигают всё вокруг, а где-то на окраине вселенной взрываются, как хлопушки, сверхновые, порождая бесконечную эволюцию звёзд.

Поняв, что долго смотреть на Космос нельзя, я закрыл глаза и, представляя только что виденную картину вселенной, засомневался в старике Эйнштейне, утверждавшим, что всё разлетелось из одной точки, во время первородного взрыва.

Я допускал, что так оно и было, но убрать назад, разбросанный материал, вряд ли получится. Слишком мал чемоданчик и все вещи не влезут, подумал я и рискнул приоткрыть глаза, чтобы убедиться в этом.

Но неожиданные посторонние звуки смазали величественную картину, которую я ожидал увидеть, и голос Бороды спросил: «Толь, ну ты идёшь играть в дурака? А то ребята заждались, пока ты тут валяешься».

«Конечно»- смиренно ответил я, и моя субатомная частичка космоса покатилась по песку к месту, где ждали ребята, и лежала уже розданная колода карт.

Озеро, лежащее около дома лесника, не обладало каким-либо космическим воздействием, зато в нём жило огромное количество раков, которые были гораздо доступнее для нас, чем глубины космоса, и поэтому вызывали наш живейший интерес. Побывав на нём однажды и, собрав богатый урожай, мы твёрдо решили устроить пивную вечеринку, на острове, обеспечив её достаточным количеством пива. Совершив оптовую закупку, на следующий год мы везли на остров четыре ящика этого пенного напитка, уверенные в осуществлении своих планов.

Но один ящик скоропостижно скончался при встрече у Хохла и его похоронили под каштаном, но эта потеря была несущественна и не оказала большого влияния на нашу задумку. Ещё полные оптимизма, мы отправились на озеро, чтобы узнать новости из жизни его обитателей. Но они оказались негостеприимными хозяевами, и на встречу вышло всего несколько жителей своих домиков, расположенных где-то в глубинах озера. Их личные дела, связанные со сменой панциря, не позволили им соблюсти правила приличия и они отсиживались в своих норах, боясь показаться на улице.

Разочарованные таким отношением мы нанесли неотразимый удар по стратегическим запасам сырья, а спустя две недели опять навестили отшельников, наказав их значительную часть за невоспитанность. Но это не принесло нам морального удовлетворения, и вечеринка была перенесена на неопределённое время, хотя сама идея продолжала тлеть в голове.

Однажды, находясь в Москве за неделю до очередной поездки, я, совершенно случайно, приобрёл ящик хорошего немецкого пива в киоске мороженного и подумал, что это сама судьба мне подсказывает путь реализации неосуществлённых планов. Для большего эффекта, рюкзак с пивом я привёз на остров контрабандой, никому не сказав, что в нём, хотя вся компания пыталась выведать, что у меня там такое тяжелое.

После обычного визита вежливости на озеро, когда красные от стыда хозяева лежали уже в тарелках на столе, я ждал только начала обсуждения наших, так и не осуществлённых планов. В тот момент, нас было четверо, и салют из такого же количества бутылок ознаменовал правило, что мечты сбываются. В тот момент я в полной мере ощутил правоту пословицы: «Дорого яичко к Христову дню».

Надо сказать, что пиво способствует более вдумчивому потреблению раков, оставшуюся часть которых мы доедали несколько дней, беря их на рыбалку и даже ловя на них рыбу.

Кроме того на озере был родник с холодной ключевой водой, а также немеренное количество щурят попадавших нам в бредешок одновременно с раками. Они могли нанести серьёзный хук в голову и решиться на запрещённый удар ниже пояса. Так эта лагуна кормила и поила нас в любое время, когда мы к ней обращались.

Видимый подводный мир

Первое впечатление от него я получил на второй день, когда пошёл с удочкой в коряги под нашим берегом. Уж больно не терпелось мне забросить знакомую снасть в этот Клондайк, кишащий рыбой. Упавшие кроны деревьев защищали от течения, но создавали угрозу зацепов, и я, насадив жирного червяка, сделал небольшой спуск, гарантирующий меня от зацепов. Поплавок, постояв минуту, вдруг начал медленно вылезать из воды и лёг, что напоминало поклёвку карася на дачном прудике. Зная, что такого здесь быть не может, я всмотрелся под толщу воды и увидел, что мой крючок с грузилом лежит на спине большого судака.

Попробовав разжечь его аппетит, я начал дёргать своего червячка у него перед носом, но судак лениво отпихивал его головой, явно рассчитывая на более значимый трофей, чем ему предлагали. Опущенные в воду ветки упавшего дерева, создавали полное впечатление зарослей, среди которых охотится хищник за хорошим куском живого мяса, а сосиска в тесте ему была не нужна. Это самое первое знакомство со сказочным подводным миром, которое у меня состоялось в этих местах, создало соответствующий настрой на то, что в дальнейшем такие встречи ещё будут.

И действительно, буквально на этом месте, спустя некоторое время, был открыт кабинет релаксации, который мы посещали обычно после обеда. Это было свободное время и в качестве развлечения мы придумали, как ловить краснопёрок на корочку хлеба. Желающие усаживались на обрыве комендантского угла, а корочка бросалась в прогал между веток упавших деревьев. Она не тонула и крутилась между ними на поверхности достаточно долго, привлекая краснопёрок, из подводного леса. Они собирались на самой поверхности, гоняясь за корочкой, и поедали её с громким чавканьем, совершенно не обращая внимания на нас.

Сверху их было хорошо видно и можно было выбрать любую, опустив ей под нос крючок с мякишем хлеба. Поклёвка следовала безотказно, и полукилограммовая рыбина взлетала на воздух, яростно стараясь освободиться по пути. Даже Хохла, человека выросшего на реке и много повидавшего, увлёк этот аттракцион, не имевший никакого практического смысла, так как эту рыбу мы не брали, так как у неё брюхо было набито травой.

Но для меня и Серёги, контраст с подмосковными речками был так велик, что нас постоянно тянуло напиться из этого источника вдоволь, пока есть такая возможность.

Однажды, точно на этом месте, мы застали уникальное явление, когда из земли выползал летучий муравей и, расправив крылышки, поднимался на ближайшие деревья. Любой порыв ветерка сдувал их в воду, и она вскипала от караулившей её там мелкой чехони. Сами рыбки были чуть больше баночной Томилинской салаки, но плотность собравшейся стаи, казалось, не уступает её плотности в закатанной банке. К тому же, это была очень вкусная рыбка в солёном виде и на её добычу были брошены все силы, начиная с Лёхи и кончая нашими маленькими детьми.

Во время этой рыбалки оторвались все, кроме самой чехони, про которую Лёха говорил, что она рвётся, когда вытаскиваешь её из воды.

Характерные встречи с обитателями речных глубин

Со временем, по дрожащему кончику спиннинга, сигнализирующего о поклёвке, уже было ясно, какая рыба и какого, приблизительно, веса посягнула на крючок с наживкой. А отголоски начальной школы, иногда заставлявшие меня брать в руки удочку, позволили наблюдать много интересных моментов из жизни рыб в естественных условиях.

За это время, через садок их прошло такое количество, что даёт возможность рассуждать не только о характере отдельных видов, но даже о выражении глаз, подчёркивающих его. Это приводит к созданию аналогий с человеком и более понятному представлению о рыбах данного вида. Очевидно, что многие это делали и до меня, но ниже я приведу свои доводы, подкреплённые примерами реальных событий, случившихся на рыбалке.

Сомы, сомики и сомята

Своим внешним видом они отличаются от большинства других рыб, постоянно живущих в реке, как у людей отличаются представители другого народа, приехавшего к аборигенам на заработки. Эти гастарбайтеры, занимаются очисткой речного дна, убирая всё не нужное или оказавшееся не по зубам коренным обитателям. Жизнь их проходит скрытно, под всей толщей воды, однообразие которой изредка прерывается, когда они среди отбросов находят что-нибудь ценное и попадаются на крючок. Пойманные за руку , а точнее, за то место, где сходятся две половинки его головы, они сопротивляются вяло и идут, куда им указывают, как бычок на заклание. При наступлении этого последнего этапа возникает естественное желание побыстрее избавиться от огромной головы с двумя бусинками глаз, чтобы из оставшейся части сделать балык, с которым не стыдно показаться в приличном обществе пивных кружек.

Дополнительная возможность использовать гастрономические качества этого вида была опробована при изготовлении котлет, когда прокрученное через мясорубку смесь испытуемого мяса с луком, смешивалась с приготовленным таким же способом, мясом сазана. Обваленные в панировочных сухарях котлеты, были реально вкусны, но трудности изготовления фарша из сомятины, не позволили решиться на повторение эксперимента. Дело в том, что его мясо состоит из отдельных кусочков, отделённых друг от друга прочной плёнкой, которая забивает решётку мясорубки буквально через минуту. А целиком вяленый «гастарбайтер» не чуть не лучше солёной сушки, подаваемой к пиву.

Сазан

Это экзаменатор в должности профессора и одна из высочайших вершин в горах, куда люди идут, чтобы понять « кто такой». Это боец, который всегда борется до конца и может победить противника в самый последний момент, когда тот думает, что победа уже у него в кармане. Это тот, кто проверяет профессионалов на профпригодность, а представителям низших лиг с ним лучше не встречаться в тёмных уголках коряг, чтобы избежать потери дорогостоящего инвентаря.

С одним из таких экземпляров мне, случайно посчастливилось столкнуться на просторах Ахтубы, когда мы с Бородой ловили тарашку. Наши лодки стояли друг за другом метрах в 70 ти от берега, находящегося с права острова. Чуть выше по течению находилось знакомое место старой паромной переправы с будущей базой на нём, а прямо перед нами пересекала реку новая паромная дорога на остров.

День был ясный, но ленивый встречный ветерок укачивал наши лодки, создавая небольшую волну. Спиннинги, оснащённые под не большую тарашку, изредка оживали, поддерживая наше внимание в рабочем состоянии, боровшееся с убаюкивающим действием волны.

Тем неожиданней оказался пинок под зад, нанесённый мне ручкой спиннинга в момент, когда я повернулся к Бороде, чтобы спросить, как у него дела. Я вовремя схватил орудие и держа его как автомат, затрещал катушкой, пока не снял её с трещётки. По леске было видно, что рыба сразу рванула к берегу по диагонали, где виднелись кустики небольшой травы. Можно было подумать, что сейчас она выбросится на берег, как это иногда делают дельфины, но она остановилась, когда на катушке оставалось всего пара витков лески.

Борода, услышав звуки близкого боя, тут же предложил мне свою помощь, но мне хотелось сначала посмотреть на это чудо, позарившееся на червячка, и я пока отказался, рассчитывая это сделать своими силами. Понимая, что если рыба попрёт, куда ей нужно, то моя снасть её не остановит, и я начал понукать её двигаться к лодке, натягивая леску. Удача состояла в том, что вокруг не было спасительных коряг и мест укрытия и, по-моему, рыбе было всё равно, куда ей двигаться. Только сокращающееся расстояние от лодки, заставляло её время от времени останавливаться в раздумье и, наверное, решать, что делать дальше.

Так прошло почти пол часа, за которые я смотал и убрал из воды второй спиннинг, вытащил садок и, подготовив подсадчик, встал в лодке на коленки, чтобы было удобно. Наконец, посильнее натянув леску, я заставил рыбу показаться из воды.

Мы с Серёгой, до этого катаясь на байдарке вместе, редко стояли специально на сазана, пытаясь поймать именно его, а те несколько штук, что мы взяли, редко превышали 5 кг. Иногда, случались поклёвки, когда спиннинг буквально вырывали из лодки, но вытащив его после холостой подсечки, мы обнаруживали на одном из крючков только визитную карточку рыбы, понюхавшую их, в виде чешуйки её доспехов. По ним можно было сложить представление о рыбе, побывавшей рядом, но всегда хотелось более тесного знакомства. И вот сейчас такое знакомство состоялось.

Сазан, перевалившись своим золотым боком через волну, опять ушёл на глубину с шумом, как будто в этом месте вылили бочку воды.

Увидев такой подарок во всей красе, я посчитал, что им надо поделиться им с другом и пригласить его поучаствовать в процессе доставки подарка на берег. Тем более, что опыт профессионала в этот ответственный момент, был просто необходим.

Пока Борода снимался с якоря и подплывал ко мне, я подтащил сазана к лодке так, что он стоял на полуметровой глубине на расстоянии длины подсадчика. Прибывшее подкрепление рыба встретила настороженно и сразу ушла под лодку с недовольным видом хозяйки, к которой явился нежданный гость. После нескольких настойчивых попыток добиться аудиенции, она наконец состоялась и Борода протянул рыбе руку с подсадчиком. Надо сказать, что формы хозяйки и на него произвели впечатление и он, в состоянии не скрываемого возбуждения, хотел охватить их, как можно быстрее.

Но, прикрывшись полуметровым слоем воды, рыба, как капризная женщина, не желала быстрой победы нал собой и постоянно отвергала, протянутую ей дружественную руку с подсаддиком. Не выдержав такого отношения, Борода плюнул на правила этикета и, перегнувшись через борт своей лодки, буквально руками запихнул капризную рыбу в предмет этикета, а когда он сломался при вытаскивании из воды, другой рукой подхватил и вывалил всю эту кучу на себя в лодку.

Я не знаю какие химические процессы протекают в организме во время возбуждения, но уверен, что они шли очень быстро и показатели крови у нас были практически одинаковыми.

Всё ещё находясь в этом состоянии, Борода рванул к берегу, а я задержался, чтобы сняться с якоря, как вдруг на моём спиннинге заговорила трещотка, словно входной звонок, извещающий о прибытии очередного гостя. Я успел подумать, что это уж слишком, пока сообразил, что это всё тот же сазан, находящийся у Бороды в лодке и, пока не снятый с крючка, совершает круг почёта, таща мой спиннинг за собой.

Позже, успокоившись и разобравшись со снастями, мы поняли, что только чистое везение помогло нам принять подарок. Маленький крючок, рассчитанный на тарашку, не мог надёжно зацепить мясистые губы сазана, а как-то пройдя сквозь них, перехлестнулся с леской поводка, завязав на губе сазана узел.

После такой схватки и зная все подробности её, у нас иногда возникали разговоры о возможном финале, если бы в тот момент я был один. Сейчас я убеждён, что такими подарками ещё бог говорил надо делиться, а финальный итог, зафиксированный на слайдах, показывает, что всё было сделано правильно, а помощь мастера гарантировала такой исход.(Прил.Рис23)

Жерех и окунь

Эти речные разбойники и бандиты часто устраивают большие побоища совместно, собравшись большими группами, как это делают деревенские, когда идут бить городских. У них нет холодного оружия, и расчёт делается только на физическую силу, стремительность и численное превосходство.

Лидером, играющим главную роль во всех заварушках, является жерех, а окушок, добивая поверженных противников, помогает ему. Жерех бесшабашен во время драк и часто страдает из-за того, что, не раздумывая, бросается на блёсны рыбаков, вызванных криками встревоженных чаек. Но это кажущееся безрассудство оставляет свой след где-то в его голове или генах и следующее поколение становится более осторожным, передавая это качество по наследству, что полностью отсутствует у его помощников

Однажды, мы с Лёхой оказались на левом берегу Парашки в месте где в неё впадает Кокцетмень. Там, недалеко от берега, жерех устроил небольшую потасовку и мы подъехали, чтобы прекратить её. Поймав несколько штук и тем успокоив дерущихся, мы решили подождать, на случай повторного возникновения беспорядков.

Лёха в высоких охотничьих сапогах стоял в воде, а спиннинг с блесной, готовой к забросу лежал у него на плече. Я, находясь на берегу, метрах в трёх за Лёхой, увидел, что как только он поправил спиннинг на плече, его блесна чуть погрузилась в воду. В ту же секунду на этом месте возник небольшой бурун и на блесне повис небольшой окушок.

Видя такую прыть, я начал своей блесной дразнить рыбу, как собравшихся в кабаке матросов соблазняют бесплатной чаркой рома. Уже через несколько минут я оттащил от стола с десяток любителей халявы, пойманных прямо у Лёхи под задницей. Вспоминая этот случай, я думаю , что одна рыба почему-то разбежалась, опасаясь нас, а другая, как пьяная толпа попёрла на полицию невзирая на аресты.

Кроме того, жерех очень любопытен и старается исследовать любой незнакомый предмет, появившийся в его владениях. Так, лазая по корягам с удочкой, часто приходилось наблюдать, как неожиданно выскочившая из глубины красивая и стремительная рыба, бьёт носом по поплавку и быстро исчезает. Его любопытство вызывает уважение наравне с его решимостью бороться до конца, а в его взгляде я всегда видел неукротимый дух бойца, расстрелявшего последние патроны и только поэтому оказавшимся побеждённым. Этим он разительно отличается от своих родственников карповой породы, основным представителем которой я считаю «Золотую рыбку», умоляющий и просящий взгляд которой всегда вызывает чувства сострадания и жалости. Эти характерные приёмы не раз выручали рыбку, обещавшей за себя любую мзду.

А жерех, когда снимаю его с крючка, то испытываю искреннее уважение к этой рыбе, которое только усиливается, доставленным удовольствием за столом.

Судак и бёрш

Это представители офицерского состава обитателей речного дна разного ранга, которые отличаются как полковник от подполковника, но одинаковых по задачам, возложенным на них. Являясь членами действующей армии, они до зубов вооружены холодным оружием, качество которого зависит от ранга обладателя.

Они не участвуют в масштабных сражениях жереха, в которых трофеи часто исчезают в небе, в клювах чаек, а предпочитают действовать небольшими отрядами в темноте речных глубин, методично превращая трофей в добычу. Неизбежность этого исхода особенно ясно читается в глазах офицеров, которые я однажды разглядел.

Мы с Серёгой решили половить с небольшого мыска, находящегося на правой стороне Парашки в месте впадения в неё Сухой Даниловки. (Рис24) Там течение проходит под самым берегом и утаскивает леску с грузом в сторону так, что когда спиннинг вытаскиваешь, крючки с попавшейся рыбой появляются в самый последний момент, выныривая из под глинистого мыса.

Первый же, пойманный нами судак поразил меня своим холодным отсутствующим взглядом. Он не выражал абсолютно ничего, как будто смотрел на картину Малевича « Чёрный квадрат» и только леска, торчащая у него изо рта, мешала ему поковыряться в зубах. Последовавшие за ним офицеры, были одинаково выразительны в своих взглядах, как будто подчинялись общему уставу. Их взгляд выражал только одно – полное безразличие ко всему, включая собственную жизнь.

А принадлежность к части рыбьего сообшества, обученной и добросовестно решающей свои задачи, нам с Серёгой довелось убедиться, когда наша байдарка встала на якорь в месте, где Кокцетмень вместе с Парашкой впадает в Ахтубу. По рассказам местных рыбаков, мы знали, что оно пользуется особой популярностью у хищников, и я насадил в качестве живца тарашку критических размеров и опустил её на дно прямо под байдарку.

Через небольшое время, кончик спиннинга просигнализировал, что начался досмотр и проверка запущенного живца. С ним обращались явно по хамски и я резко подсёк, чтобы узнать в чём там дело. Служивый, показавшийся из воды, держал бедную тарашку в зубах, но тут же выпустил её, разжав зубы, и возвратился на свой пост. Видимо, живец был великоват для него и он не мог сразу справиться с ним. Но стоило мне снова отправить его на дно, как всё в точности повторилось. И повторялось ещё несколько раз до тех пор, пока мы не начали узнавать друг друга.

Создавалось впечатление, что часовому грозит трибунал, если он оставит свой пост. Кончилось дело миром, когда часовой потерял интерес к нарушителю, а вид человека, сидящего в лодке, изрядно ему надоел.

Лещ

С этой рыбой связано очень много воспоминаний, особенно касающихся его гастрономических качеств, невзирая на принадлежность к костлявой карповой породе. Мы коптили его в коптильнях, предварительно аккуратно вытаскивая требуху и нашпиговывая вместо неё лук с зеленью, и готовили запечённым на углях, завернув в фольгу. И конечно он всегда был посредником при разговорах за кружкой пива. Поэтому, когда на рыбалке попадался лещ, он мысленно сразу превращался в продукт, готовый к употреблению, что вызвало создание внесистемной единицы, измеряемой количеством пива оптимально соответствующим его массе.

Находясь в одной байдарке, сразу после подсечки можно было услышать, что клюнула мелочёвка, где-то на полкружечки или что-то серьёзное на 1 – 2 бокала.

Но у местного народа, в лице Хохла, существовала своя оценочная шкала, связанная не с пивом, а с общим впечатлением. С ней я столкнулся с первых дней рыбалки, когда впервые Лёха пригласил меня на Волжанку, половить леща. День был ветреный, Шопик остался в лагере и я, на его лодке, отправился с Лёхой. К вечеру я добыл, как мне казалось, трёх лещей, каждый из которых был около 1кг. Усилившийся ветер заставил меня пережить несколько панических минут при пересечении косы, но благополучно добравшись до лагеря, я первым делом направился к Хохлу, казанка которого стояла на берегу.

Как кошка, поймавшая первого мышонка в квартире, я принёс ему самый крупный экземпляр и сказал, что это мой самый первый лещ. Хохол, мельком взглянув на мою добычу и небрежно протянул « Тю-у-у-у», а потом сказав: «Разве это лещ», махнул рукой и отвернулся, а я понял, что не вписался в местные стандарты леща.

В этом же году, в последний день перед отъездом, мы с Серёгой решили половить на яме, чуть правее лагеря. В один из моментов у меня задрожал кончик спиннинга и я на всякий случай подсёк. Почувствовав тяжесть на крючке я подумал, что попалось что-то хорошее, но отсутствие живого сопротивления говорило, что это зацеп. Каково же было моё удивление, когда на поверхности показался огромный лещ весь в крови, сочащейся из под чешуи. Подведя к борту байдарки я осторожно взял его руками и вынув крючок, хотел положить в садок, но он не пролезал и мне пришлось согнуть горловину садка, чтобы пропихнуть его. Рыбка явно плохо себя чувствовала, пока я возился с ней, и не сопротивлялась всем моим действиям. Но, очутившись снова в воде, она ожила и чуть не разнесла байдарку.

На следующий день мы уезжали. и к нам приехал Хохол, чтобы помочь с переездом. Я молча достал леща и положил перед ним. « Вот это лещ»- сказал Хохол и даже взял его в руки, как бы прикидывая вес рыбины, а по его глазам я понял, что все необходимые формальности по соблюдению местных стандартов, мной выполнены.

Тарань

Это Волжская пиранья, но только без зубов, которая набрасывается на червя с такой яростью, как будто это её злейший враг. Она не смакует его, как сазан или лещ, а просто мгновенно уничтожает. К тому же это стайная рыбка и имеет свои пути миграции, обнаружив которые, можно запускать конвейер по их добыче. Так однажды случилось у нас, когда мы приехали в октябре всего на три недели и две из них потеряли в поисках рыбы.

Совершенно случайно кто-то посоветовал половить у бакена, стоявшего в месте слияния Ахтубы и Парашки. Безрезультатная утренняя рыбалка, превратилась в бесперебойно работающий конвейер вечером, когда поклёвки следовали одна за другой, и не было времени даже насадить червя. Брала только тарань одинакового размера, как будто от появления из икринки до настоящего времени, они провели вместе и питались за общим столом. Хотелось даже изготовить печать и штамповать ею каждую рыбку, специально отмечая её.

Но уже в Москве, когда мы с друзьями, собирались попить пива,. и на столе появлялась рыба, любой из нас безошибочно вытаскивал из кучи широкий серебристый экземпляр с маленькой головой и капелькой прогорклого жира на хвосте и говорил совершенно непонятную для окружающих фразу: «А вот и тарань от бакена».

Природные катаклизмы

За много лет поездок случалось всякое. В первый год Ахтуба заболела и в ней появилось много солитёрной рыбы. Её было столько, что каждый удар байдарочного весла приходился сначала по рыбе, а потом уж по воде. Причём, это наблюдалось только на Ахтубе, а на Парашке, а значит и на Волге, больных рыб было очень мало. Но на Ахтубе был настоящий мор, во время которого река как бы показывала, каким богатством обладает и с чем ей приходиться расставаться.

На следующий год мы пережили настоящую ядерную атаку, когда налетевший шквал, наверное, был сравним с ударной волной от взрыва ядерной бомбы. Перед этим, мы с Серёгой стояли в Кокцетмене, клёва абсолютно не было, и воздух как- будто замер, так как ни один листик на деревьях не шевелился. Гнетущая тишина и отсутствие даже признаков активности подводных обитателей, благоразумно посоветовали нам вернуться в лагерь. Со стороны Волги, из калмыцких степей надвигалась какая-то непонятная мгла, и мы предусмотрительно затащили байдарку на берег, привязав её к деревьям.

Налетевший ураганный ветер, сразу оторвал от якорей весь резиновый флот, оставшийся на берегу и погнал его по берегу в Ахтубу, как клубки колючек перекати-поле. В тот же момент, вылетели все растяжки палаток, и повалило несколько деревьев, а каркас кухни удержали наши жёны вместе с плачущими детьми. Позже, мы узнали, что сдуло даже выступающий мыс у Сухой Даниловки, с которого мы ловили судаков за день до этого.

К такому же экстремальному природному явлению, можно отнести и нашествие мышей, присутствие которых ощущалось всегда, но иногда их становилось особенно много. В один год они съели у нас всё кожаное, что было, включая чехлы от фотоаппаратов, ремни, не говоря уж о том, что изгрызли все палатки и посягали на наши стратегические запасы еды. Вечерами, сидя у костра с гитарой, нам всегда подпевал писклявый хор голосов, доносящийся из ближайших кустов, ждущих, когда представление закончится и им можно будет заняться делом. Я до сих пор не пойму, как два диверсанта смогли проникнуть в открытую стеклянную банку с остатками подсолнечного масла, стоявшую на кухонном столе.

Кроме того, они наносили нам невосполнимый моральный урон, бегая по нашим телам, и пища в самое ухо, как казалось, что-то оскорбительное. Победить в этой войне было невозможно, но и мы своих позиций не сдавали до самого конца.

Взгляд со стороны

Поводки на спиннинге перекрутились вокруг грузила, и я решил их поменять, необычным способом. Думаю, запасных крючков и грузил полно, так заброшу ка я снасть туда, где почти гарантирован зацеп, но напоследок дам возможность послужить ей в последний раз. После обеда, я ушёл за комендантский угол, где на берегу росла небольшая поросль молодых кустарников, а внизу, подо мной, громоздились своими кронами подмытые течением деревья, росшие здесь ранее. Мысленно попрощавшись с крючками и грузилом, я зашвырнул снасть на самое течение фарватера, за этот заградительный вал, который выглядел непреодолимой преградой при вытаскивании снасти.

Я захватил с собой раскладной стульчик и, не надеясь ни на что, отнёс его метров на 10 от берега так, что река скрылась за его уступом, и установил его среди кустов, а спиннинг облокотил на один из них так, что его кончик находился прямо перед носом. Состояние было игривое, ни к чему не обязывающее и я даже сел на стульчик спиной к реке и закурил. Любой, оказавшийся рядом человек, ни за что не догадался бы, что я ловлю рыбу среди этих кустов.

Но через некоторое время, кончик спиннинга сильно задрожал, и я сильно подсёк, всё ещё на что-то надеясь. Почувствовав тяжесть во время подсечки, я побежал к берегу, крутя катушку на ходу, а когда достиг края, увидел большого леща, уже скользящего по веткам коряг. Не раздумывая, я прыгнул вниз, с трёхметрового обрыва, не переставая крутить катушку, а лещ, шлёпая боком по веткам коряг, благополучно оказался на прибрежном песке.

Я принёс улов в лагерь и показал ребятам, объяснив, что только случайность помогла мне. Но кто удержится от соблазна поймать свой шанс, когда живой пример перед глазами, и вечером все дружно обновили поводки на своих спиннингах.

В этот же день, вечером, мы с Серёгой решили половить на косе, как раз напротив того места, где в обед с берега я случайно поймал леща. Под конец рыбалки, когда уже похолодало, и надо было собираться домой, мы обнаружили, что верёвки якорей перехлестнулись под байдаркой, и оба якоря оставались висеть под днищем. Было холодно и лезть в воду не хотелось, поэтому мы решили подойти к берегу как можно ближе, подтянув якоря к самому днищу. Серёга держал их, а я изо всех сил грёб к берегу, стараясь протащить их по песку. В конце концов, у нас всё получилось, и мы нормально вернулись домой, не замочив ног.

Но на этом день не закончился, так как к нам в гости пришёл пожилой мужик из соседнего лагеря, захвативший с собой фляжку для обстоятельного разговора. Оказывается, сегодня он ловил рыбу на косе и из лодки наблюдал представление нашего театра абсурда. Представление вызвало у него живой интерес, но некоторые фрагменты были им не поняты и требовали дополнительного разъяснения.

Мы коротко объяснили все непонятные ему моменты нашего, как нам казалось, вполне серьёзного спектакля, а потом громко смеялись, когда уже мужик нам рассказывал, что думал о нас, сидя в лодке. В итоге мы сошлись на том, что правильно оценивать человеческие поступки можно, только зная все обстоятельства дела.

Сигнал из подсознания

Самые интересные моменты в рыбалке это поклёвка и подсечка. При достаточном опыте рыболова они дают ему почти полную информацию о рыбе, позарившуюся на крючок с наживкой. Мелко дрожащий кончик спиннинга, как робкий стук в дверь, говорит о том, что на дне кормится мелочь и, если её обед затягивается, то лучше сменить место.

Другое дело, когда предложенным угощением интересуются солидные особы. Робко стучаться в дверь им не с руки и они заявляют о своём прибытии резкими колебаниями кончика, как будто вызывая официанта, а уж он, сидящий в лодке, в этот момент должен не зевать и обслужить клиента, согласно его весу в обществе.

Эти сведения передаются по леске, как по телефонному кабелю, во время подсечки. В нашем случае она представляла собой резкий взмах руки со спиннингом до момента общения крючков с клиентом, которого надо вытащить из за стола. Так как сам ресторан обычно находился на глубине 5-7 метров и в стороне от лодки на не меньшее расстояние, то длина, сброшенной с катушки лески, обычно составляла 15-20 метров и, чтобы подсечка достигла своей цели, надо было делать её на всю амплитуду взмаха руки. И ещё, в наших условиях, очень часто подсечка делается чисто автоматически, как ответная реакция на поклёвку в отличии от поплавочной удочки, когда есть время подумать над тем, когда её сделать.

Однажды, вооружённые опытом прошлых рыбалок , привычками и знаниями, приобретёнными на них, мы вышли порыбачить на косе, но начавшийся «копановский» ветер поднял большую волну, укрыться от которой можно было только в Кокцетмене, посещаемом нами исключительно редко

Зайдя туда, мы решили встать под левым берегом, где прибрежные кусты подходят к самой воде. Пока Серёга возился с якорями, я быстренько сделал первый заброс и сразу же почувствовал что-то неладное, произошедшее в окружающей обстановке. Дело в том, что я постарался бросить поближе к кустам и, если бы грузило упало без водяных брызг, я подымал бы, что попал на берег. Было очень мелко и это вызывало вдруг возникшее, неосознанно тревожное чувство.

Но подумать, откуда оно возникло и почему, было некогда, так как внезапно произошедшая поклёвка была яростной и стремительной, как у крупной рыбы. Ожидая почувствовать её вес, я взмахнул спиннинг , сотни раз отработанным движением и чуть не получил то, чего никак не ожидал.

Вместо ожидаемой крупной рыбы из воды вылетело свинцовое грузило, как ракета, запущенная с подводной лодки, и свистя своими боеголовками, в виде двух поводков с крючками, благополучно миновало наши головы, плюхнувшись сзади в воду, на равноудалённом от спиннинга расстоянии. Серёга задал только один вопрос: «Что это было?», но по его глазам было видно, что вопросы у него ещё остались.

Были и у меня вопросы к самому себе, на которые я постарался ответить, будучи абсолютно не компетентным в области психологии. Я подумал, что это тревожное чувство пришло ко мне из подсознания, хотя не уверен, что оно существует. Просто, когда информация, поступающая в мозг из внешней среды, ещё им не обработана, она вызывает какие -то химические реакции в голове, которые и приводят к возникновению этого чувства. Обычно это называют предчувствием, и оно носит вполне материальный характер, а представлять его продуктом подсознания, на мой взгляд, не правильно. Впрочем, всё зависит от того, как люди понимают основные, сказанные здесь слова и какой смысл в них вкладывают.

Самое интересное, что эти спорные размышления пришли ко мне, сидящему в байдарке на реке полной рыбы, когда нужно было думать совсем о другом.

Нокаут новичка

Где-то в середине 80х годов, мы приехали на остров вдвоём с Лёхой. Серёга должен был подъехать через неделю, а остальные либо не захотели, либо не смогли.

Наверное, это сказалось на Лёхином состоянии, который всегда чувствовал свою ответственность перед коллективом, которого в данном случае не было. Это привело к тому, что расслабившись до неприличия у Кольки, мы прибыли на остров в непотребном состоянии. В первый день мы смогли только поставить палатку и затащить в неё вещи.

А на второй к нам прибыли в гости два калмыка и их безобидная просьба дать им закурить превратилась в продолжение банкета. Дело в том, что даже в Москве было туго с сигаретами, а меня была возможность достать их в неограниченном количестве, и я захватил с собой несколько блоков. Курева было не жалко, а благодарные калмыки выставили на стол, которым являлся спальник, расстеленный под деревом, продукцию местного магазина. После ознакомления с ней, Лёха начал играть в карты с нашими гостями на сигареты, причём проигрыш забрасывал далеко в речку, а пьяные гости собирали их на своей «казанке», закладывая крутые виражи и чего-то крича на местном наречии. Сигареты были в целлофановой упаковке и поэтому в воде не намокали, оставаясь целыми будто их выдали в соседнем киоске за углом.

Наличие посторонних людей на острове и поднявшийся шум, вызвало обеспокоенность у соседей, которые вскоре пришли к нам стандартной группой из четырёх молодых ребят. Видя наше состояние и неустроенный быт, они предложили нам помощь, а также рыбку на уху, от которой Лёха вежливо отказался, заверив, что завтра всё будет, хотя остаток дня прошёл всё же в играх и развлечениях.

На утро к нам зашёл один из соседских ребят. и увидев, что с вечера мало что изменилось в наших бытовых условиях, укоризненно глядя на нас, поинтересовался, почему мы не ловим. Лёха спросонья пробормотал, что рыбе из реки деваться некуда и, значит, мы её всегда поймаем, как только придём в себя. Некоторое время спустя, он занялся этой важной работой над собой одновременно с благоустройством кухонной плиты, а я, зная, что эту работу он привык делать один, посетил лагерь соседей с ответным визитом.

Там сразу бросался в глаза котелок на рогульках, прототип нашей кухонной плиты, которую сооружал Лёха в данный момент. Столовая не имела ни стен, ни крыши, а наскоро сколоченный стол был открыт всем ветрам и дождю. В пологе висела, в основном, мелкая рыбёшка, которую сподручнее было использовать в качестве живца и очевидно пойманная не на течении, а где-то под берегом или в стоячей воде залива. Во всём чувствовалась, что ребята новички и у них нет опытного инструктора, каким у нас был Лёха. В тот момент я заново переоценил акции его фирмы, в сторону их повышения, а к вечеру мы оснастили спиннинги и были готовы с утра выйти на рыбалку.

Учитывая скомканную подготовку, результаты первого выезда можно было признать достойными. Лёха, как обычно, привёз полный садок белой мелочи, из которой торчало несколько хвостов приличных лещей и судаков, а также оборудовал кукан, повесив на него парочку стандартных 5- ти килограммовых сазанов. У меня, естественно, рыбы было поменьше, зато , как вишенка на торте, в садке красовался огромный жерех под 5-ть кило.

Увидев, что мы вернулись, из соседнего лагеря пришёл парень, бывший у них дежурным, и с нескрываемым удивлением стал рассматривать наш улов. Когда процесс закончился, он произнёс: «Ну, вы сегодня поймали больше, чем мы за всё время», поняв, что имеет дело с профессионалами.

Аналогичная встреча произошла и у нас в первый год, когда по соседству с нами расположились два мужика из Москвы, приехавшие сюда на недельку. Прибыли на остров они на «казанке» , взятой напрокат у кого-то на Бугре и оснащённой 30-ти сильным Вихрём. Из вещей у них была только палатка, а из снастей по спиннингу с блесной. В течении пяти дней они носились по Парашке, заходя в Волгу и Ахтубу, стремясь наткнуться на, неведомый нам тогда, бой жереха. Так ничего и не поймав, в последний день перед отъездом они поехали на Бугор в магазин.

Вернулись они поздним вечером и попросили нас помочь им перетащить рыбу из лодки к месту, где они собирались её солить. Потом, сидя у костра, в свете которого мужики солили свой улов, мы слушали их рассказ, как они наконец то, недалеко от Бугра, попали на этот бой и воспользовались им по максимуму. Мы услышали много подробностей при ловле жереха, когда он охотится большой стаей, и поняли с какими профессионалов своего дела, мы слушаем.

А парнишка, помогший мне вспомнить свои первые шаги в рыбалке, безошибочно выбрал Лёху, как главного специалиста и прилип к нему с вопросами о снастях, о выборе места и многими другими. Мне кажется, я понимал его состояние в тот момент, когда он хотел получить ценный совет и наставления от мастера, которому ещё вчера предлагал рыбку на уху. Это изменение отношений, наверное, почувствовал не только я, но и Лёха, который хотел чистой победы, о чём я догадался, когда он достал завозуху.

Она представляла собой бобину двухмиллиметровой лески, в конце которой шли три двухметровых поводка с таким же промежутком между ними и оснащённых большими кованными крючками. Размотав бобину метров на 8-мь, чтобы освободить крючки, Лёха вспорол брюхо одного из лещей и обмотал один из крючков его требухой вместе с пузырём. На два других он нацепил лягушку и большого прогонистого живца, быстро пойманных , суетящимся рядом, учеником. Обмотав половинку кирпича, найденную на берегу, тоненькой леской, оставшейся у него с зимней рыбалки, он привязал его к основной в качестве грузила, которое должно было оторваться, когда попадётся рыба, чтобы она не таскала его за собой.

Аккуратно разложив всю эту конструкцию у себя в лодке, Лёха начал отплывать с ней от берега, а оставшийся на берегу парень разматывал бобину, потому что очень хотел участвовать в процессе ловли сома. Оказавшись над предполагаемом месте сомовьей ямки , он сбросил снасть и вернулся на берег, где вбив в песок прочный кол, привязал леску завозухи к нему. Рядом с этим колом он воткнул расщеплённый прутик и приподняв леску, лежащую на песке и уходящую в воду, засунул её в этот расщеп и повесил колокольчик, соорудив сторожок сигнализатора поклёвки.

После этой подготовки стоит понаблюдать за ним в течении 1-2ух часов, когда сом может соблазнится рыбьей требухой ещё не размытой течением, а живец и лягушка его могут заинтересовать в любое время, последующих суток.

В нашем случае ждать долго не пришлось и прутик с колокольчиком шлёпнулись в воду у нас на глазах. После подсечки, Лёха закричал, чтобы тащили багор, а сам начал тянуть леску , как это делают при перетягивании каната. Большой сом сопротивляется слабо и обычно идёт за леской, как бычок на заклание, лишь изредка упираясь в какие-нибудь уступы дна, так что через несколько минут мы дружно выволокли обитателя речных глубин, подцепив его багром, когда он показался на поверхности.

Рыбка оказалась побольше парня, помогавшего нам вытаскивать её и, которого сильно трясло во время всего процесса. Освободив сомика от крючка, Лёха посадил его на кукан и дал поиграться с ним всем желающим.

А через некоторое время, я заметил этого парня на берегу, который полулежал на песке и с задумчивым видом бросал камушки в реку. Наверное, ему было о чём подумать.

Вождь краснокожих

Как я уже говорил, мы приезжали на остров в начале сентября, когда школы уже были открыты, и отдыхающие группы туристов с детьми покидали насиженные берега. Но однажды мы застали коллектив, состоящий из отца и двух его сыновей, младшему из которых было лет 10.

Распорядок дня в этом семействе родственников установился жёстким и однообразным. С раннего утра, старшие уплывали ловить рыбу, предостовляя младшему полную свободу выбора действий и поступков. В отличии от нас его родственники исчезали на весь световой день и, когда в обед приезжали мы, парень прилипал к нам, как человек, давно не видевший людей.

Весь гардероб парня состоял из телогрейки, явно с плеча старшего брата, и семейных трусов, давно не видевших мыла. Если ещё учесть, что умываться по утрам, пацану даже не приходило в голову, а любимое место его досуга совпадало с местом, облюбованном прибрежными лягушками, то можно было подумать, что Гражданская война кончилась недавно. На наш вопрос, «почему он не пошёл в школу?» паренёк коротко ответил «успею», но по всему было видно, что с успеваемостью у него не всё в порядке.

При этом всём, пацан стремился держаться с достоинством, был серьёзен и по- своему всячески хотел показать, свою солидность, вызывавшую улыбку. Глядя на его щупленькое тельце, с трудом удерживающее телогрейку на плечах, мы не могли не пригласить этого солидного мужчину, отобедать с нами.

Дресс-код наш гость выдержал с честью, искупавшись в речке и явившись на кухню в одних трусах. Сам обед заставил задуматься над возможностями молодого растущего организма потому, что парень уплетал всё, что ему накладывали наравне со всеми и, мне кажется, не отказался бы от обычно предваряющих обед 125 гр. На десерт, к чаю у нас были блины с домашним вареньем и мы думали, что парень прячет их куда-то в трусы, чтобы съесть потом, потому что глядя на его худобу, просто не верилось, что они могли уместиться, где-то внутри него

В благодарность за приём, парень тут же вызвался помыть посуду и убежал на берег реки, а мы остались на кухне, чтобы выкурить по послеобеденной сигарете, но наше умиротворённое состояние нарушил истошный крик.

Паренёк ворвался на кухню с выпученными глазами, в которых читались и испуг и торжество одновременно, громко крича: «Дядя Лёша, это гадюка или кобра?» тыкая Лёхе рукой и самое лицо. Пацан уже успел набросить телогрейку, рукав которой обвивала змея, голова которой была зажата в кулаке змеелова.

Когда естественное мгновенное оцепенение прошло, и мы поняли, что это полоз, с прогульщиком уроков, было проведено внеклассное занятие по биологии, с использованием всех богатств русского языка

Также бросалось в глаза, когда парню, по необходимости, приходилось менять своё имиджевое состояние, он очень быстро возвращался в исходное, надевая телогрейку и отправляясь к лягушкам в гости. По всему было видно, что роль беспризорника « мамочки », ему нравится больше, чем роль члена пионерского отряда из известного произведения Гайдара. К тому-же , парень обладал наклонностями, которые могли вызвать осуждение в пионерской среде.

Так, однажды, поймав с берега приличного жереха, я бросил его на песок, где он продолжал трепыхаться. Парнишка, находящийся рядом, спросил: «Дядя Толь, можно я его пропишу?». Я автоматически кивнул и пацан быстро оформил прописку ударом пяткой в голову жереха, сопровождаемым воинственным кличем.

У меня папка всех так прописывает,- сказал пацан, озорно сверкнув глазами. Чувствовалось, что он не знал, как я этому отнесусь и непроизвольно оправдывался.

В другой раз мне довелось оценить его шутку, когда вечером, ожидая приезда старших, он играл с большим сомом, пойманным и посаженным на кукан, накануне. Завидев в сумерках знакомые очертания, паренёк крикнул, что надо помочь соседям и передал верёвку кукана своему брату.

Я могу представить его состояние, когда он разглядел в сгущающихся сумерках открытую пасть рыбы, способную легко проглотить футбольный мяч. Поэтому, из палатки близких родственников ещё долго раздавались сердитые голоса, означавшие, что у них проходит очередной внеклассный урок по правилам поведения.

Чувствовалось, что парню приходиться трудно, и я не удивился, если бы услышал оттуда:

У кошки четыре ноги.

Позади у неё белый хвост

Но ты трогать её не моги

За её малый рост, малый рост.

Мне запомнился этот чумазый парнишка, напоминавший героя рассказа О,Генри и сейчас, когда я уже знаю, что скоро наступят времена двух Чеченскими войн, бандитских разборок и развал государства, то искренне хочется верить, что все беды на жизненном пути обошли его стороной.

Лунная дорожка

14 сентября 1981года у нас кончились жизненно необходимые продукты и было решено сгонять за ними на байдарке в магазин, ближайший из которых находился в 12 км от нас, в посёлке Бугор. Так как у соседей была та же проблема, то, чтобы удовлетворить всех страждущих, мы должны были привезти 20 бутылок портвейна, 5 бутылок водки и 20 пачек сигарет или папирос. Было 11 часов дня, когда мы тронулись в путь, рассчитывая вернуться через 4 -5 часов.

Идти предстояло против течения, когда мы вышли в Ахтубу, то нас встретил ещё и сильный ветер, который дул всё время навстречу, на каком бы участке реки мы не находились Очень скоро мы были вынуждены выйти на берег и буксировать байдарку на верёвке, отталкивая её от берега веслом, когда волны прибивали её к нему.

Так, чередуя передвижения по воде м по берегу, мы постепенно приближались к цели. Но когда до неё оставалось совсем немного показалось, что преодолеть остаток пути не удастся. Дело в том, что река в этом месте расширяется, берега заросли кустарником и по ним пройти было нельзя, а ветер достиг такой силы, что гнал по воде барашки, даже дуя по течению. Они мне, в тот момент, напоминали пену, которая появляется на морде бешеных собак, потому что, казалось, природа просто сошла с ума.

Собрав последние силы, мы пошли на приступ с хода, так как останавливаться было нельзя, иначе, ветер и течение быстро загнали бы нас в прибрежные кусты. Около 6ти часов вечера крепость пала и была готова принять нас. Мы вошли в магазин, готовые благородно простить его яростное сопротивление, если он выдаст все, указанные в списке, товары.

Но мы поняли, что опоздали, увидев пустые полки и отсутствие народа. Живя на острове, вдалеке от информационных центров, мы не знали о грядущем повышении цен. Оказывается, магазин был взят штурмом и разграблен ещё днём народом, прознавшим про это трагическое событие. Это был последний день существования знаменитого коленвала за 3,62руб и беломора за 22коп.

Даже злейшему врагу никогда не пожелаю испытать те чувства, которые испытали мы в тот момент. Мы стояли в растерянности, не зная, что делать, как одна из продавщиц посоветовала, указывая на трогающуюся машину: « Вон отходит машина в Сасыколи, может там в магазине чего-нибудь осталось». Раздумывать было некогда, машина уже отъезжала и я, схватив рюкзак, запрыгнул в кузов с колхозниками уже на ходу. По дороге эти добрые люди объяснили мне, где находится магазин, но судя по всему, они считали, что он разделил судьбу своего собрата в Бугре. Терять было нечего и я направился к своей последней надежде.

Первое, что я увидел, приблизившись к магазину, это большой замок на дверях. Но предусмотрительные колхозники предупредили, что он находится в подвальном помещении, и я пошёл вокруг него, высматривая окна на уровне земли. Одно зарешечённое окошко к счастью светилось и я встал на колени, чтобы получше разглядеть, что там находится. Главное, что я увидел, это молодую девушку, восточного типа, которая что-то переставляла и убирала с полок. Стоя на коленях, я постучал в окно, чтобы привлечь к себе внимание, а когда она подошла, я начал жестами показывать, что мне нужно. Я щёлкнул пальцами по кадыку, подержал их перед губами и глубоко выдохнул, а также провёл ладонью по шее, показывая, что мне могут отрезать голову. Но она отрицательно покачала головой и повернулась, собираясь отойти от окна. Я чувствовал, что этого допустить нельзя, второй попытки не будет и отчаянно забарабанил в окно. Когда она повернулась, я, в лучшем стиле отца Фёдора, вымаливающего стулья у инженера Брунса, начал биться лбом о землю и проводить ладонью по шее.

Она наконец улыбнулась! Наверное, я сумел до неё донести безвыходность моего положения, и она сдалась, дай бог ей счастья до конца жизни. Девушка запустила меня в закрома магазина через какую то потайную дверь и сказала, что я буду у неё последним. Я хотел пошутить, имея ввиду чисто женскую направленность сказанного и заявить , что не достоин такой жертвы, но одумался и решил не играть с огнём, пока не выйду из магазина. Получив всё по списку, я тепло попрощался со своей благодетельницей и направился к дороге, ведущей на Бугор.

Дорога была грунтовая, давно разъезженная и явно не подходящая для перевозки хрусталя. Время было уже позднее, около 8ми часов вечера, и большого потока машин не наблюдалось. Я, как в Москве, расположился на обочине и, увидев машину, выскочил на дорогу с поднятой рукой. Машина промчалась мимо, как будто где то ещё оставалась водка и она торопилась туда. Мне сразу стало понятно, что реверансы здесь не уместны, и я перенёс рюкзак на одну колею, а сам встал на другую. Остановившийся грузовик, как мне показалось, погнался в погоню за первым и я, держа рюкзак на руках и только поддерживая его коленями, попросил шофёра гнать его железных лошадей чуть помедленнее и по возможности вскач не лететь.

«Что, хрусталь везёшь?» весело спросил он. «Ну, подумаешь, парочка разобьётся, простят» ободряюще сказал он, сбавляя ход. «Не поймут» ответил я, думая совсем о другом. Остановились мы на том же месте, с которого я стартовал и сразу увидел Серёгу, нервно ходящего около байдарки. Чтобы не томить его результатом своей поездки, я издал победный клич и поднял, сжатую в кулаке руку, вверх.

Ветер стих и на реке стоял совершенный штиль. В лучах, заходящего за горизонт солнца, очень красиво смотрелась стайка чаек, стоящих посередине Ахтубы. Видимо, там была отмель и вода доходила всего до колен их птичьих лапок. Вот к этой отмели как к барной стойке, мы и подошли на байдарке, когда разместили в ней свой ценный груз. Чайки с недовольным криком улетели, а мы сделали то, что не могли не сделать. Надо было снять всё напряжение прошедшего дня, и мы сделали это с превеликим удовольствием и чувством глубокого удовлетворения.

В обратный путь мы тронулись, когда уже село солнце и на речку опустились сумерки. Бутылка портвейна подействовала на нас, как поток тёплого воздуха на сосульки, висящие на крыше. Вся злость, накопившаяся за день, уходила, уступая место, чему то доброму и всепрощающему. Природа способствовала этому, извиняясь за все свои выкрутасы, устроенные нам днём. Она включила огромный фонарь в виде абсолютно круглой, ещё не надкусанной луны, а река, ласково несущая нас домой, постаралась извиниться, бросив к нам в лодку небольшого подлещика. Настроение было такое, что хотелось на западный манер взять его тряпочкой и бережно опустить в воду, хотя где ему было бы лучше ещё большой вопрос. Казалось весь мир, вплоть до звёзд, висящих над головой, пропитан добротой и спокойствием, а ты находишься в полной гармонии с ним. Видимо, у Серёги было похожее состояние, потому что говорить не хотелось, и мы молча проехали какую-то часть пути.

Грести не хотелось и, байдарка шла по течению в полной тишине, если не считать всплесков рыбы в прибрежной траве, да кваканья лягушек. Но по мере приближения к дому, мы вышли из этого созерцательного состояния и приступили к обсуждению более приземлённых вещей. Нам не хотелось, просто так, приехать и привезти. Мы решили, что будет правильным, скрытно пройти под другим берегом, а потом, подойдя к нашему, спрятать рюкзак. Появившись в лагере, мы объявим скорбную весть, чтобы друзья, хоть на короткое время, пережили то же чувство, что и мы, увидев пустые полки магазина. Ну, а потом, естественно, отпразднуем успешное завершение похода.

Но, когда мы только начали поворачивать, то сразу услышали крики и увидели группу людей на противоположном берегу, которые кричали, прыгали и размахивали руками. Это были наши друзья, которые вышли нас встречать и уже давно ожидавшие нашего появления.

На широкой водной глади луна прочертила дорожку, которая, как стрелка компаса, указывала на то место противоположного берега, где они находились. И мы, в миг позабыв свои подготовленные приколы, рванули по этой лунной дорожке напрямую, туда, где о нас волнуются и ждут.

Рыбаки и браконьеры

В детстве все читали книжку «Что такое хорошо и, что такое плохо», в которой приводятся примеры и того и другого для детей. Во взрослой жизни всё несколько сложнее и чётко разграничить эти понятия бывает достаточно трудно.

Об этом я задумался лёжа в палатке рано утром на третий год наших рыбацких приключений. Необычное время моих раздумий было вызвано ранним посещением двух представителей рыбнадзорной организации, которые, причалив к берегу, ходили по лагерю, рассматривая наши трофеи. Мужики, судя по всему, были серьёзными, как и их выводы, которыми они делились между собой при осмотре. По ним выходило, что здесь идёт браконьерская заготовка рыбы и надо бы сюда наведаться ещё раз, когда хозяева будут дома.

Какие, к чёрту, браконьеры думал я, когда даже сетку не можем поставить, вспоминая неудачную попытку нарушить всё, чему учили в школе. Тогда мы решили привязать её к колу, забитому в дно реки на глубине в 1,5м., чтобы скрыть под поверхностью воды наш преступный умысел. Не знаю уж кому пришла в голову такая плодотворная идея, но для её воплощения, некоторым пришлось пожертвовать целостностью пальцев рук , и узнать от своих друзей их потаённые мысли о себе и своих близких родственниках. Дело в том, что работу по размещению кола на дне решено было проводить ночью из свободно плавающей по реке резиновой лодке. Сменяемая пара добровольцев забиралась в неё, и один должен был ухитриться держать её возле кола, когда второй забивает его обухом топора. Такого отборного мата, сопровождавшего эту работу, я не слышал никогда, даже в самых захудалых забегаловках, которые посещал.

Наша браконьерская карьера закончилась, даже не начавшись, позорным бегством с острова в тот же день благо он совпадал с днём, на который у нас были куплены обратные билеты на Москву. Мы не стали ждать повторного приезда делегации, а быстро собрав рыбу и вещички, мы уже в середине дня искали возможность добраться до Бугра, всё ещё находясь в нервном напряжении, как несправедливо обвинённые.

Зря боялись, потому что расцвет незаконного промысла произошёл в середине 80х годов, когда торговля красной рыбой и икрой приобрело почти откровенный характер. Тогда, лихие мужики из Копановки, целыми днями бороздили воды Парашки и Ахтубы, предлагая отдыхающим, за смешные деньги, либо целых потрошёных осетров, либо чёрную икру, в трёхлитровых стеклянных банках.

Однажды, в эти смутные времена, под нашим берегом раздалось громкое рычание лодочного мотора, означающее, что к нам приехал очередной лихой нарушитель закона. Им оказался молодой добродушный парень, назвавшийся Сашкой. Он предложил нам десятикилограммовую тушку осетра, и мы, быстро ударив по рукам, решили его закоптить, так как балыки у всех уже были сделаны.

Сашка попросил разрешения понаблюдать за всем процессом приготовления и, когда он закончился поздним вечером, мы пригласили его отужинать с нами в компании с этим осетром.

В процессе ликвидации части закопчённого деликатеса по нашему гостю было заметно, что он редко пробовал эту рыбу, приготовленную таким способом, и даже возникали сомнения, пробовал ли он её вообще, так как разговор за столом часто прерывался его восторженными высказываниями. Покончив с ужином, у нас завязалась беседа о лёгких браконьерских деньгах и вообще легко ли ему сейчас живётся.

Но Сашка разочаровал нас, рассказав нам совсем не то, что мы ожидали от него услышать.

Работают они бригадой по три человека, пуская сетку плавом на проверенном участке Волги. Чтобы не мешать друг другу, у них составляется график выхода, вне зависимости от погодных условий, а больше всего мешают им , проходящие мимо суда и сильный южный ветер, вызывающий на Волге большую волну. И хотя каждый может переплыть Волгу днём по несколько раз, работа опасная тем, что можно свалиться за борт и запутаться в сетке. В этом случае спасёт только хороший нож, который у каждого всегда с собой. Когда мы показали ему свои, он поочерёдно их все забраковал, указав на их недостатки, и добавил, что этот рабочий инструмент у них ценится выше всего, включая красоту и отделку ножен

Под конец беседы, когда всем уже хотелось спать, молодой браконьер стал собираться на работу, сказав, что их время сегодня с трёх часов ночи и опаздывать нельзя.

Мы завернули ему с собой, оставшиеся куски рыбы, чтобы он угостил своих ребят, и проводили его с фонариками до лодки, на которой он улетел в непроглядную темноту ночи.

Направляясь в палатку, я видел, что на стекле фонарика оседает ночная изморось и думал, что ни за какие деньги не поехал бы сейчас на Волгу ловить рыбу.

В оставшееся до нашего отъезда время, Сашка ещё несколько раз приезжал к нам, привозя оставшуюся после реализации рыбу, и просил закоптить её, так как охлаждённая осетрина горячего копчения буквально произвела революцию в их посёлке. Мы никогда ему не отказывали, разделяя вкусы местного населения, и не мучились угрызениями совести, по поводу, что потворствуем браконьерам.

Но, однажды, нам пришлось испытать и эти чувства, когда было стыдно за принятое нами решение и бессилия что-либо изменить.

Приехав с Бородой на неделю позже, мы застали в лагере грандиозный праздник, устроенный нашими друзьями татарами в честь своего отъезда. На мероприятии присутствовала делегация от местного населения, в лице нескольких суровых мужиков неопределённого возраста. Как полагается, выпив штрафную, мы сразу влились в общий разговор, на выходе из которого я запомнил только, что кто-то из местных делегатов предлагал нам купить белужёнка и куда надо подъехать за ним.

Договорившись о том, что сделка состоится завтра, утром мы с Бородой впряглись в Колькину каэанку и пошли на вёслах, так как мотор был сломан. Идти предстояло через Волжанку к Мышкиной дыре, в одном из мест которой, должна находится полузатопленная баржа, которая и являлась конечным пунктом нашего похода. Увидев цель наших устремлений, последний отрезок пути, мы преодолели с рекордной скоростью, достойной финала Олимпийской регаты, так нам хотелось пить после вчерашнего застолья и сегодняшнего заезда. Прибыв на браконьерскую базу, мы опустошили чайник холодного чая и только тогда смогли перевести дух и оглядеться вокруг.

Баржа представляла собой плоское корыто, с приблизительными размерами 40 на15 метров, разделённое сплошными перегородками на три секции. В двух из них, на метровой глубине просвечиваемой солнцем, плавали сазаны, которых было такое количество, что дна секций не было видно. Воды третьего отделения были темны и казались необитаемыми.

Молодой парень, находившийся на барже, по-видимому, был в курсе наших вчерашних договорённостей с его руководством и, делово одев высокие болотные сапоги и прихватив деревянную колотушку с багориком, полез в эту секцию, что-то высматривая в её тёмных водах.

Несколько раз он подцеплял им какую- то рыбу, пока ему не удалось вытащить её голову из воды и оглушить деревянной колотушкой. Подтащив её на палубу баржи, он бросил рыбину на расстеленный целлофан, и дал полюбоваться ею, так как она действительно была красива какой-то реликтовой сущностью. Я понял, что сейчас сложит голову один из последних представителей этой великой династии, а все попытки помочь ей выжить, заранее обречены на неудачу. Но всё равно, вдруг возникшее и ещё неосознанное чувство вины перед этой рыбой, играло на струнках совести, настроенных по детским книжкам и школьном воспитании. Эти же рассуждения относились и к заключённым в соседних секциях сазанам, чья участь была предсказуема и неизбежна.

В данном случае мы столкнулись с более конкретными браконьерами, если можно так сказать, чем Сашкина бригада. Здесь было всё масштабнее и организованнее, но мы догадывались, как у этих мужиков поставлено дело.

Пока по Парашке ходили баржи за помидорами их толкали суда так и называемые, толкочами. Я не знаком с конструкцией этого корабля, но знаю, что у него очень маленькая осадка, позволяющая забраться в самые коряги, а где-то в брюхе имеется мощный аккумулятор, позволяющий использовать судно как мощную электроудочку. Сбросив два конца аккумулятора в воду и дав разряд, вся работа команды заключалась в быстрейшем собирании всплывшей рыбы большими сачками. Обычно всплывали только крупные экземпляры, а вся мелочь погибала, становясь кормом для тех, кому повезло больше. После такого посещения закоряженных мест толкачом, делать там в течении 2-3х дней было нечего и Лёха иногда стрелял из своего ружья мелкой дробью в сторону пиратского корабля, выражая общее недовольство. Из кого состояли команды таких посудин, мы не знали, но судя по добыче, плавающей в барже, присутствие там наших вчерашних гостей, прослеживалось.

А тогда, не испытывая детских сожалений и не мучаясь угрызениями совести, молодой парень снял сапоги, (хотя по мне было бы уместнее снять шляпу) и вспоров рыбе брюхо, наполнил подставленное ведро её икрой. Затем, отрубив топором голову и хвост, он сказал, что если хотим, то можем взять даром, а отрубив ещё солидный кусок с хвоста сказал, что это подарок за вчерашнее гостеприимство. Оставшуюся часть тушки он разрубил на три части и, взвесив каждую на безмене, объявил денежный приговор.

Рыбку конечно жалко, но гораздо в большей степени это чувство проявляется, когда видишь гибель среды обитания этой рыбы, в которой участвуют орудия массового поражения в виде сточных труб промышленных предприятий. Они являются причиной и только следствием появление такого явления, как браконьерство, а если посмотреть глубже, то причина в отношении человека к окружающей природе. Как к ней относиться, так она и отблагодарит.

Этому меня научила моя бабушка, простая деревенская женщина, у которой я отдыхал летом ещё будучи пацаном. Рядом с деревней извилистой змейкой протекала небольшая речка с чистой водой и галечным дном. На перекатах там собирались огромные стаи уклеек и когда меня посылали за водой, я перегораживал перекат галькой, оставляя два прохода, куда помещались вёдра. Затем я гнал всю стаю к этой преграде и быстро поднимал вёдра, с попавшимися в них уклейками. Если по дороге домой рыбки выпрыгивали из ведра, эта старая женщина собирала их и возвращала в реку. Я часто спрашивал её почему она так делает, но она постоянно говорила, что рыба это божья тварь, которая дана им человеку на потребность свою, но относиться к ней надо бережно, как к дорогому подарку.

Понимая это, сейчас я считаю, что безхозяйственное отношение государства к своим рыбным запасам и является главным источником браконьерства, пытаясь сохранить то, что осталось, путём выпуска нормативных документов, регламентирующих время, снасти и нормы вылова, нарушая которые, практически каждый рыболов превращается в браконьера, как произошло и с нами ранним утром много лет назад.

Грустная сказка

Точно уже не помню, но это было начало 2000х годов, когда мы приехали на остров вдвоём с Бородой. Это всё, что осталось от нашей прежней дружной компании. Приехал конечно, и Лёха со своими новыми друзьями из Зарайска, но мы с Бородой заранее договорились, что будем жить с ними отдельными лагерями. Приехали уже на своих машинах и только у меня был обратный билет на поезд в Москву, так что когда подошёл срок, и все решили уезжать, на один день я остался один на острове., Не могу сказать, что настроение у меня было плохое. так как и всё совместно проведённое время меня периодически напрягало и я почувствовал даже облегчение, оставшись один. Новые Лёхины друзья вели себя так, как будто живут не в палатках на острове, а на рыболовной базе напротив, где за ними ухаживают и делают всё, чтобы комфорт для них стал доступным.

Оставшись в одиночестве, меня тоже потянуло к этому соблазнительному состоянию, и я на лодке, данной мне местным лесником напрокат, переправился через Ахтубу и заякорился на втором этаже базы, где находился уютный бар с богатым выбором различных горячительных напитков. Я взял две кружки пива, прицепив к ним к ним всего 100г водки, так как денег у меня совсем не осталось. Обратную дорогу я договорился с лесником оплатить бартерным способом, оставив ему рыбацкие снасти, резиновую лодку, палатку и спальник. Я сделал это без сожаления, уже зная, что больше сюда не вернусь, и все оставленные вещи мне не пригодятся.

Это решение подкреплялось тем, что я видел вокруг. Посередине Ахтубы, кто-то лихо скользил на доске, занимаясь виндсёрфингом, по всей акватории реки летали моторки, а снизу раздавались азартные крики игроков, заканчивающих какой-то матч. Всё это было так необычно видеть и слышать в этих местах, что я чувствовал себя лишним на этом празднике наступающего комфорта.

Чтобы не смотреть на эту непривычную картину, я закрыл глаза, и свет в моей голове выключился, как в кинотеатре перед началом фильма. Показалось, что я сижу в зале, а на экране начался фильм со знакомыми и дорогими мне кадрами наших реальных путешествий чуть приукрашенные воображением, вызванным выпитом пивом.

Наверное, принятая малая доля алкоголя способствовало тому, что возникшие в моей голове картины, логично вытекали из реальных событий и вписывались в них естественным образом, не состоявшись только по недоразумению.

А на самых первых кадрах появился Лёха, бегающий по берегу со спиннингом, в надежде зацепить верёвку кукана, а также ковыляющий старик с постоянной угрозой умереть, если его не вылечат, а когда ему наливают из пузырька духи, к нему подлетает на метле старуха и шепелявит на ухо вопрос: «А у тебя шпиртику нет?»

Замелькали кадры с чумазым пацаном, сующим Лёхе в лицо змеиную голову и молодого парня, жадно поедающего тушку осетра перед выходом на работу. Матёрые мужики, предлагающие купить у них белужёнка, появились на фоне толкача и полузатопленной баржи, с ходящим по её палубе парнем с багориком в руках. Быстро пролетели эпизоды встреч с различными людьми и моменты рыбацкого триумфа при поимке трофейных экземпляров. На берегу, прямо напротив себя, я увидел группу страждущих людей, бегающих по нему в лунном свете, в ожидании подарков, которые должны доставить два курьера, по окончании рабочего дня.

Никак не связанными с нашей рыбацкой жизнью выглядели моменты футбольного матча с ребятами из Торпедовской школы, а немое кино, шедшее до этого, на время, вдруг получило звуковое сопровождение из почти севшего транзистора, из которого донеслось, что мы проиграли 0:6, а в Москве выиграл Ельцин, разгромив парламент с такой же лёгкостью.

Эти два одинаково трагических события видимо сказались на здоровье приёмника, из которого напоследок вдруг стали отчётливо слышны слова хорошей песни, подводящих итог всем нашим поездкам

На вечернем сеансе,

В небольшом городке

Пела песню певица

На чужом языке.

Песню венского леса

Я услышал в кино…

ЭТО БЫЛО НЕЛАВНО.

ЭТО БЫЛО ДАВНО…

Приёмник замолчал,  и перед тем, как  зажёгся  свет, моё сознание    согласилось  с тем, что это

                       КОНЕЦ      ФИЛЬМА

 

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Я только недавно осознал, в какое замечательное время мы жили. Мы были счастливые люди. Каждый день у нас начинался с  предвкушения счастья, так как  способов воплотить его в жизнь было множество. Купил хорошей колбаски и ты доволен, отстоял в очереди за «синей птицей» и ты уже почти счастлив. Ну, а если тебе давалось урвать что-то более ценное, когда из очереди раздавались крики: «Два в одни руки не давать» ты становился уже по настоящему счастливым человеком.

Это было время Брежневского застоя и тотального дефицита. Счастливое время, если согласиться с одним из его определений, которое говорит о возможности удовлетворения потребностей.

Вяленая рыбка пропала ещё в около Сталинские времена и она перешла в разряд дефицитных товаров, так как селёдка не обладала теми необъяснимыми свойствами, способными её заменить.

Во время нашей первой встречи Лёха коротко рассказал. куда и зачем он предлагает нам поехать, особо подчеркнув, что мы станем обладателями дефицитного продукта, создав его сами. Но  сама поездка, превзошла всё, коротко рассказанное Лёхой. и перевернула нашу жизнь, так как после возвращения   ещё долго чувствовались её  отголоски.

Мы умудрялись привозить свежую рыбу, которую  быстро уничтожали наши близкие, а копчёная исчезала чуть позже. На балконах доходила до кондиции, и постепенно уменьшались запасы вяленой, которые обычно кончались к Новому году, а сразу после него начинали появляться задумки на следующую поездку.

Но вскоре, жизнь в стране стала меняться, и постепенно менялось наше отношение к тому укладу жизни, каким мы жили на острове. Стало не нужным ловить и солить рыбу, а также отмачивать, оберегать от мух и вялить, то есть всё то, зачем мы и ездили. Исчез дефицит  и  всё можно было купить.

Но зато мы успели застать то время, когда можно было испытать чувство первородной радости от рыбалки, когда была задача и мы всеми силами старались её решить.  Ведь мы искренно радовались каждой пойманной тарашке или подлещику,  а если кто-то из них срывался с крючка в последний момент, то  относились к ним, как к невосполнимой утрате. Но развитие техники в области любительского рыболовства, лишило нас и этой радости, так как рыбы стало больше, и мы стали брать только ту, которая нас устраивала.

Наши поездки закончились до того, когда стало модным тупо отпускать почти всю пойманную рыбу, но убедили в правоте классика, который однажды выдал; «Пусть всё будет, но пусть всегда чего-то не зватает».

ПРИЛОЖЕНИЕ

Здесь представлены дополнительные фото, относящиеся к обеим частям воспоминаний, но не вошедшие в их текстовую часть. Они дают дополнительную возможность наглядно представить, как раньше выглядели те уголки местности, о которых говорится в тексте, рыбацкие достижения, бытовые условия, досуг и пр.

РЕКА

Эта протока образуется при слиянии двух рукавов, вытекающих из Волги. Слева ( на фото не попал) втекал рукав, от места, называемого Второй Волгой и по которому ходила «Ракета» Астрахань-Бугор. а справа не судоходный рукав, со странным названием Мишкина Дыра, который выходил на Волгу прямо напротив Копановки. В месте слияния этих двух рукавов стоял бакен, который мы и стали считать началом Парашкиной протоки (есть и другие мнения в связи с огромным количеством рыбаков, посетивших эти места). Рядом с местом, откуда был сделан снимок. в Парашку впадала (а иногда вытекала) небольшая и мелкая Сухая Даниловка. Её течение зависело от уровня воды в Волге, который в свою очередь зависел от количества воды, сбрасываемой Волгоградской ГЭС. Наш берег был крутым и обрывистым, под ним проходило основное течение, которое подмывало прибрежные деревья и сбрасывало их в воду (на фото не попали, так как это было уже ниже этого места). Противоположный левый берег протоки представлял сплошную песчаную косу, плавно уходящую в воду. Она кончалась напротив комендантского угла, образуя самую узкую часть протоки. Участок реки от бакена до Сухой Даниловки мы называли Волжанкой, а от него и до конца песчаных залежей, просто Косой. Это место, где мы с Серёгой пошли в первый класс школы рыбацкого искусства.

Следующий участок Парашки, который находился прямо напротив лагеря и укрывается за комендантским углом. Здесь основное течение резко уходило под противоположный берег, а обратное намывало речной песочек, создавая удобный причал для лодок и хорошую поляну для футбола. На стыке этих течений образовывался водоворот, высверливавший на дне ямку, в которую как в мусоропровод засасывало всё, что было выброшено с берега. Так природа сама позаботилась устроить помойку на дне, вокруг которой и собирались голодные сомы. Так что регулярная поимка здесь сомов не была делом случая.

 

Чуть дальше по течению, за песочным барханом, можно было бы увидеть устье Кокцетменя с грудой упавших деревьев, у противоположного берега. Самые сазаньи места, откуда Лёха регулярно привозил этих поросят. В месте слияния трёх рек тоже стоял бакен, которым и заканчивалась Парашка. Место примечательно тем, что однажды мы попали здесь на удивительный клёв тарани, после чего и появилось выражение «Тарань от бакена» (именно от этого бакена).

Трудовой день начинался с пролёта «Ракеты», которая запускалась в Астрахани ещё ночью, а к нам прилетала уже с рассветом, поднимая всех по своему расписанию. Мы не могли видеть её полёт по Волге, но залетев в тесную для неё Парашку, сбавляла ход и могла отдохнуть у её глубокого противоположного берега.

НАШ РЫБОВНЫЙ ФЛОТ

Наш с Серёгой байдарочный линкор и одноместные канонерки ребят, на которых мы ловили первые несколько лет (на корме линкора Серёга расположил раскладной стульчик, сидя на котором, он попеременно выполнял роль попутного паруса и естественного тормоза)

Через несколько лет он стал более современным и мобильным

ЛАГЕРЬ И БЫТ

Мужики, в основном дома ставили, а жёны помогали убирать руины, что и делает Татьяна, Серёгина жена.

Жилой квартал и крыша дома своего.

У нас был бар, открытый в любое время суток. и многофункциональная кухня, которая кроме своего прямого предназначения. служила местом доведения готового продукта до кондиции и хранения съестных припасов от мышиных набегов. В ней принимали дорогих гостей при заключении коммерческих сделок. и случались трогательные встречи между двумя братьями. Основная функция барной стойки была лечебная, где лечили очень крепкими микстурами, но никто не отказывался.

Я со своим однофамильцем Славиком, которому единственному повезло быть укушенному гадюкой, но мне кажется, что она ошиблась и набросилась не на того Морозова.

Самый важный элемент бытовой инфраструктуры, появившийся после нашей войны со свиньёй. Вмето каркасного полога мы стали вешать рыбу на верёвки, привязанные к дереву, и укрывали её марлевыми мешками. Эта работа проводилась поздним вечером или ночью, когда муха ложилась спать. Когда рыба подсыхала, защитная марлевая повязка снималась.

РЫБАЛКА И ЕЁ ГЛАВНЫЕ ГЕРОИ

Здесь в главной роли выступает настоящий сом, а не тот, что поймал Труба и заточил в майонезную баночку. Настоящий действительно может проглотить футбольный мяч, о чём нам рассказывал Лёха, во время первой встречи.

В связи с многочисленностью претедентов на главную роль показа достижений подводного мира между ними усраивался кастинг, на котором члены прёмной комиссии оценивали как его внешний вид,

так и его весовую часть, после чего за дело брался Лёха, раскрывая его внутреннюю сущность. После изготовления балыков

каждый желающий мог сделать прощальное фото с оставшейся частью героя

На роль второго плана приглашались сазанчики и младшие родственники артистов первой группы. а в массовке участвовали лещи, тарань, сопа и другая мелочь.

РАЗВЛЕЧЕНИЯ

Основным видом досуга был, конечно, футбол. Игры проходили как на прибрежном песочке, так и на травяном поле с репейниками

и собирали на трибунах почти всё население лагеря.

Пеший поход на озеро к леснику, в которое не страшно было лезть только в гидриках, а дорога, по которой мы идём, затапливалась в половодье, и хозяин этих мест ловил рыбу сетками там, где мы находимся. По его просьбе мы привёзли ему морозильную камеру, за которую лесник расплатился двумя барашками, расстрелянных Лёхой в общественных интересах.

Водный туризм был развит недостаточно. В первые годы из-за его малой мобильности, а потом, из-за логистических трудностей доставки горюче-смазочных материалов. Из-за этого в почти каждую программу путешествия включалось посещение магазина.

На фото Володька, наверное, возвращается в лагерь, потому что забыл деньги, а захватив их и Лёху, уже сидит на причале у Копановки, знакомясь с калмыцким местным населением. За ними—Волга.

ДРУГИЕ ФОТО (Почти без комментариев)

В очередной раз приехали Серёга, Борода и я.

Прошу извинить за качество некоторых фото и их недостаточную информативность. Они делались почти 40лет назад на память и не предполагались для использования в художественной части в качестве иллюстраций текстового материала.