От Москвы до Иркутска – конечно, самолёт. Быстро, логично и удобно.
День первый. Длинный
Приехала в гостиницу, ага, в 6 утра по здешнему времени. Оставила чемодан и отправилась изучать город. Нашла сразу знаменитого иркутского бабра, геральдического городского зверя. Бабр по-местному – это просто тигр. Иркутский герб — до 19 века — был просто тигром, оранжевым в черную полоску, с соболем в зубах, символизирующим распространённый в Сибири соболиный промысел. Около 1777 года создан Гербовник, в котором герб Иркутска представлял собой огромного бобра с соболем в зубах. Но через 26 лет, в 1790 году, утвердили герб Иркутска с бабром-тигром, запутавшись в гласных. В 1878 году герб перерисовали. Языка саха перерисовщик из Санкт-Петербурга не знал, и бабр стал чудом, на тигра не похожим вовсе. Помесь бобра и кота, сбежавшего из Лукоморья. Соболь же уцелел, висит в зубах зверюги и ничуть не огорчён своим плачевным состоянием.
Иркутск в тополином пухе — загадка нынче оказалась решена –. «Тополиный пух, жара, июль» – это Иркутск. Жара, к счастью, сегодня взяла паузу. Утром +15, к вечеру +21. Идеальная температура.
Только пасмурно. Поэтому красавица Ангара сегодня не голубая совсем, просто огромная. Не думала, что она такая широкая, незаметно катящая свои воды. Доходила до Ангары дважды, в разных местах. Напротив старинного здания больницы и у памятника Александру III.
По голове императора топтался голубь. Ему было удобно и сверху видно всё. Орёл, прилагающийся к памятнику, хорош. Грозный и страшный, ни капли гротеска или комичности, хоть и двуглавый, как полагается.
А императору посочувствовала. Мало того, что голубь на темечке, так ещё и расположившиеся рядом на парапете буддисты, полагающие, что они поют. Через подключённые колонки, чтобы лучше было слышно «харе Кришна, харе Рама», повторяющиеся четыре слова все полчаса, что я там была. Когда возникла пауза в жизнерадостном завывании, оказалось, что мир выглядит несколько иначе. Лучше он выглядит. И Ангара выглядит шире.
Здание Драмтеатра, Краеведческий музей – как коробочки или сундучки, яркие и компактные. Два университета: Байкальский и Иркутский. Памятник Ленину. Пара фонтанов, теннисный корт. Это всё улица Карла Маркса, бывшая Большая.
Всё, что успела сегодня посмотреть.
Попробовала позы – бурятские манты. Вкусные, с дырочкой на макушке и своеобразными специями. Кофе приходится искать, кофеен мало. Зато азиатская кухня и халяльные продукты – через каждый десяток шагов.
Ноги гудят. Подсчитать не получилось, сколько сегодня отходила, но много. Примерно пять часов неторопливым шагом – километров двадцать, что ли, накрутила?
За горизонт не убежать, но кривизну его ощутить можно. Здесь утро вступило в свои права, светло, и птицы завершили восхваление нового дня.
А по собственным чувствам – начало ночи. И непонятно то ли хочется спать, то ли надо вставать. Такие раздрай и непонятость. Причём по всем направлениям.
Надо всё–таки спать. Всё равно, кормить в ближайшие три часа не будут, а абрикосы кончились.
День второй. Запутанный
Другой часовой пояс приживается не сразу. Местным утром выползла завтракать, плоховато понимая, что я вообще тут делаю. Завтрак даже в полусне порадовал. Чистенько, вкусно и достаточно. Блинчики замечательные, яичницу принесли по спецзаказу (предварительно заказываешь, что бы ты хотела съесть и когда). Сливки для кофе в крохотном умилительном кувшинчике. Кофе, правда, растворимый. Но за отсутствием гербовой…
После завтрака убедила себя отправиться спать дальше. Это было верным решением, к местному часу дня гораздо больше походила на человека соображающего.
В пять вечера выбралась на улицу, уговорив себя поесть перед походом. В чайхоне (странно, всегда думала, что пишется «чайхАна») запомнили со вчерашнего дня.
Пошла зазубренным маршрутом. Надо было засечь время, чтобы завтра местным утром в состоянии зомби не опоздать к автобусу.
Намеченное выполнила. И отправилась изучать следующую улицу. Вчера была улица Карла Маркса, сегодня – улица Ленина. Где–то, полагаю, есть и улица Фридриха Энгельса, но это уж как ему повезёт.
Улица Ленина раньше называлась Амурской. Старинные и старые здания, площадь, сквер с фонтаном. Две церкви, одна белая, привычная, вторая – цветная. И маленький готический собор. С вывеской «Органный зал», совсем как настоящий, только миниатюрный.
И снова Ангара. Набережная, широченная река. Здесь она внушительнее, чем у ног Александра III. И буддистов не видно, а, главное, не слышно.
Зато прекрасный памятник тем, первым, казакам, основателям Иркутского острога.
Постояла у парапета, к реке спускаться не стала и пошла обратно.
Завтра вставать в местные 6:30. Не знаю, как, но верю, что получится.
День третий. Байкальский
Ну, разумеется, большую часть ночи я не спала. Поскольку в то время, когда надо было вставать здесь, там я ещё только укладываюсь спать.
Но – встала. И даже выпила кофе с молоком в буфете. Ланч–бокс приготовили, баночку с обедом из чайхоны в холодильнике не забыла.
Получасовой марш–бросок до Драмтеатра к месту встречи. Небольшая толкучка на входе в автобус. И вот уже внутри. Огляделась. Место ряду на пятом показалось подходящим для соседства, села. Поехали.
На автобусе доехали до Листвянки, погрузились на кораблик, переехали на другой берег. Там вокзальчик и музей истории этой железной дороги.
17 мая 1891 года царь Александр III издал указ о начале строительства Транссибирской магистрали, «повелев ныне приступить к постройке сплошной через всю Сибирь железной дороги, имеющей соединить обильные дарами сибирские области с сетью внутренних рельсовых сообщений». В начале 1902 года началось строительство Кругобайкальского участка Транссибирской железной магистрали. Железнодорожный путь по берегу Байкала был построен в основном за 2 года и 3 месяца и сдан в эксплуатацию почти на год раньше намеченного срока. 15 октября 1905 года было открыто постоянное движение. Построена она была на удивление (по сравнению с современными темпами строительства) быстро. Одну зиму, 1905 года, рельсы прокладывали по льду, весной разобрали. Тоннели и галереи по бельгийской и итальянской методикам, освещение маяка – из Франции, ледоколы из Англии. Дорога работала до создания Иркутского водохранилища, когда часть её оказалась затопленной. Рельсы перенесли в другое место, и кусок вдоль берега Байкала, красивейший путь над самой водой, стал тупиковым. Теперь это всего лишь экскурсионный маршрут.
По количеству разного рода работ, приходящихся на километр пути, и по трудности их выполнения Кругобайкальская дорога превзошла все построенные рельсовые пути в мире и по праву считается красивейшей среди железных дорог мира. На трассе дороги построили около 39 тоннелей, 500 лотков, труб, мостов и виадуков, в том числе 6 лотков, 15 каменных труб, 411 малых металлических мостов отверстием от 2,23 до 19,17 м, 6 виадуков, 29 средних металлических мостов отверстием от 21,3 до 64,2 м и ряд больших мостов. Самым крупным был однопролетный мост отверстием 123 м через Березовую бухту глубиной более 27 м на 27-м км от станции Байкал. При разработке скальных выемок затрачено более 300 т взрывчатых веществ. Для укрепления откосов земляного полотна потребовалось возвести подпорные стенки общим объемом каменной кладки около 92 тыс. куб. м, из них 77 тыс. куб. м на цементном растворе. Окончание строительства дороги ознаменовали созданием своеобразного памятника — мраморного вокзала. Его построили на станции Слюдянка, сложив наружные стены из белого местного мрамора. Он венчал уникальное творение строителей. Вскоре после окончания русско-японской войны в 1905 г. на Транссибирской магистрали от Омска до станции Карымской начали строить второй путь. Все работы, в том числе и на Кругобайкальской дороге, закончились в 1914 г.
В связи с постройкой мощной гидроэлектростанции на Ангаре вблизи Иркутска уровень воды в ней поднялся до 30 м. Железнодорожная линия Иркутск — Порт Байкал, построенная в 1900 г., оказалась в зоне затопления, и ее пришлось разобрать. Взамен ее в 1957 г. построили линию Иркутск — Култук. Самый сложный и уникальный в инженерном отношении участок бывшей Кругобайкальской дороги (от поселка Култук на южной оконечности Байкала до порта Байкал в истоке Ангары) превратился в тупик длиной 85 км и потерял эксплуатационное значение. По нему, снова превратившемуся в однопутку, раз в сутки проходит рабочий поезд, собирая немногочисленных пассажиров и немногочисленные туристические специальные поезда.
Экскурсия замечательная. Повезло с погодой: не жарко и безоблачное небо. Повезло с попутчиком, ещё и фотоаппаратом умеет пользоваться. Повезло с гидами и проводницей – нас внезапно все полюбили и приходили искать сочувствия. Повезло с рыбкой: отведали горячего копчения хариуса и холодного копчения омуля.
А как повезло с Байкалом – не передать никакими словами! Неимоверная красота, глубокая и неторопливая. Прозрачная вода, сверкающая под солнцем, отвесные высоченные скалы, махонькие вокзальчики, белоствольные берёзы.
Свежий омуль, оказывается, пахнет, как и корюшка, огурцом. Относится он к хордовым (а то!), челюстноротым рыбам, лососевым, а в лососевых – к сиговым. Вкусный, жирный, косточки мяконькие.
В Байкале намочила ноги, терпимо, вода не обжигает холодом, как Ангара, омыла руки – как положено.
Последняя озёрная остановка была в Слюдянке. К этому времени небо затянуло, золото–оранжевые лучи солнца пробились из–за тучи ресницами бога. В Слюдянке перецепили тепловоз, вернее, поменяли его на электровоз – и дальше до Иркутска поезд шёл без остановок три часа.
День прекрасный, чудесный, сверкающий байкальской водой, уютный день.
День четвертый. Театральный
Расслабленное валяние после вчерашних подвигов пора прекращать. Погода, правда, пасмурная, то есть вчерашний день явился подарком для наилучшего впечатления от Байкала. К двум местным часам удалось вытащить себя на улицу. Тучи ушли, в синем небе засияло жёлтое солнце. Отправилась для начала отыскать кофе и перекусить.
Дошла до бабра. В скверике рекламный юноша пытался прохожим всучить фруктовый напиток безвозмездно, то есть даром. Народ почему–то шарахался и упирался. С юношей мы быстренько договорились, и его приятель успешно запечатлел меня с бабром всего за одну забранную мной бутылку. А другую бутылку подбросили перед моим носом – и это было зафиксировано в доказательство того, видимо, что не сами они всё выпили.
Зашла в 130 квартал. На входе играл саксофонист, что–то типа «Мурки». Дальше – пели нечто современное. Но на этом музыканты закончились, а жаль. В квартале полно народу, это вам не раннее утро, магазинчики и кафешки открыты. Зашла посмотреть бронзовое литьё, но там скульптуры крупные, действительно только посмотреть. Зато в другом зале «инсталляции» в рамках из антикварных предметов. Предметы разные: ржавые остатки ружья, рыбацкие колокольчики, пуговицы, солдатская ложка. Подкова в окружении «предметов сбруи», почему–то похожих на цубы, только с двумя отверстиями.
– Девятнадцатого века подковы кончились, – пояснила продавец, – теперь продаём 20–30–х годов двадцатого века…
Подпортила себе настроение, опрометчиво заглянув в магазин камней. Тьфу. Не люблю слишком наглых и жадных обманщиков. Чароит какой–то слишком блестящий. Кинжал из нефрита вчера на железной дороге видели за пять тысяч, а здесь такой двадцать пять. Амазонит, который совсем малоценный. Янтарь странноватый весьма.
Апофеоз пришёлся на прилавок у кассы. Там лежали украшения, подобные тем, что в прошлом году привезла из Греции. Вставки в Греции именовались «австралийским опалом», но ювелир, переделывая застёжку у браслета, сообщил, что это пластмасса. Ну, по греческим ценам так и нормально было. Красивая серебряная память.
– Что за камень? – кротко спросила я.
– Опал, – последовал твёрдый ответ, – иркутский, разумеется! В серебре!
– Да? – больше ничего не сказала. Лавчонка эта больше слов и не заслужила. И ушла.
Вышла на улицу Ленина и пошла по бульвару. До спектакля оставалось чуть больше часа.
Отличный театр, маленький, но совсем настоящий. Отличный спектакль и прекрасная игра актёров. Да и тема животрепещущая. Старика-отца дочь забрала в Москву, а тому и жить не хочется, и характер ещё не сломался, и зять не нравится до невозможности. Дед жалуется голубю на жизнь и просится в деревню, дочь боится отпускать, помня, в каком состоянии его привезла. Зять приглашает, чтобы найти хоть какой–то выход, трёх престарелых невест, в разное время, с интервалом в час. А они приходят вместе…
Раз комедия – то заканчивается всё не так уж плохо. Деду взяли билет на поезд, старушки отправляются его провожать. Одна потом к нему приедет. Может быть. А, может, и остальные, хотя бы в гости. Потому что одиночество – самая страшная вещь на свете.
Под аплодисменты зять сообщил, что спектакль сегодня юбилейный, сотый спектакль. И у одной из актрис, самой пожилой невесты, день рождения. Вручил имениннице букет роскошных роз и объявил, что ей исполнилось 26.
Путём экстраполяции и беглого допроса контролёров было установлено, что на самом деле 86 лет. 86! А как чудесно играла, не скрывая возраст, не молодясь, а подсмеиваясь над ним.
Вечер после театра был летним. Тёплые сумерки, густеющие на глазах. Даже успела до закрытия чайхоны. Признали. Плова нагребли столько, как я ни останавливала руку дающего, еле доела. Но обижать же нельзя, да и вкусный был плов. С бараниной. И морковка нарезана вручную. А к плову «в подарок» принесли куски арбуза и дыни. Уф…
Хороший был день.
День пятый. Лекционный
Набралась нахальства и написала с утра Лангобарду, нет ли в оставшиеся три дня каких–либо публичных событий с его участием. Он же иркутский, нехорошо было бы не сделать хотя бы попытки посмотреть на самого главного здешнего блогера. Да и мысли его, и способ их изложения мне нравятся. Иногда замечания Лангобарда о текущем оказываются именно тем, что доктор прописал, для устранения перекосов той самой социальной реальности. Пилюля для равновесия.
Ответ пришёл. Сегодня лекция в Свободном Университете, адрес указан, тема лекции «Конец молодёжных субкультур», в три часа дня.
Посмотрела карту – совсем недалеко от гостиницы. Собралась и отправилась.
Но пространственный кретинизм величина постоянная и никак не нивелируется ни долготой, ни яндексом. Поэтому на втором повороте я свернула в противоположную сторону. И пошла. Хожу я быстро, улица вроде как одна. Вперёд!
Этот кусок водопроводной трубы, как оказалось, знаменует собой змею медицинскую.
Минут через двадцать спохватилась. Даже не знаю, почему. Но спросила у прохожих, как мне попасть на улицу Декабрьских событий. Прохожие озадачились. С первой попытки даже не смогли ответить. Со второй были произнесены два волшебных слова «светофор» и «трамвай». И поворот от светофора направо был добрым человеком рукой показан.
Вот тут яндекс и пригодился. Он изволил назвать номера маршруток, на которых можно доехать. Доехала до перекрестка с подозрительно знакомым названием улицы Тимирязева, я по ней к Драмтеатру каждый день бегаю. А вот следующая уже была нужная мне Дзержинского. Еле разобралась с нумерацией домов, челночный ход пришлось сделать: туда пойти и сюда вернуться. Подошла к девушке с плакатом. Вернее, с листом бумаги, на котором было что–то написано. Там еще с десяток человек присутствовало, возраста моей дочери.
Так вот, без провожатого ничего бы я не нашла среди этих деревянных домишек. В глубине двора двухэтажное здание, почти вертикальная лестница на второй этаж и разуваться нужно внизу. Слегка не по себе стало: что я вообще тут делаю? Тем более, на втором этаже зеркала во всю стену – и обнаружилось, что лицо у меня совершенно красное, даже в сауне не удаётся добиться такого результата. А тут всего навсего марш–бросок при +33 по городским улицам. Хорошо, что лектор пришёл минут через двадцать, к тому времени алый цвет физиономии немного поблёк.
Лекция отличная. Сергей Шмидт aka Лангобард прекрасно умеет говорить. Интересно, живо, чувствуя связь с аудиторией, держась свободно и создавая атмосферу непринуждённости. Две цитаты записала, чтобы из головы не выпорхнули. С сожалением ушла при начале обсуждения.
Прошла по улице Дзержинского до улицы Ленина мимо центрального рынка. Красивые старинные дома вперемешку со стеклом и бетоном. Какие–то сегодня пробежки получились чересчўр утомительными. А ведь до Колчака надо бы дойти. И в Художественный музей.
День шестой. Белогвардейский
С утра от вчерашнего зноя и следов не осталось. Пасмурно, хмарно, хорошо, если двадцать градусов. Самая та погода для прогулок. Повороты поворотами, а с переходами в этой части города совсем плохо. И машины идут потоком, в обоих направлениях. Поэтому пришлось крюк сделать изрядный. Хорошо, что Колчак стоит у Знаменского монастыря (женского, к слову), и купола видны ориентиром отовсюду.
У монастыря венчание. Молодые садятся в лимузин. Совсем не надутый священник болтает с двумя мужчинами, болтает по–приятельски и с живостью. Вот к нему и обратилась:
– Как пройти к Колчаку, не подскажете?
Мах в сторону кустов и весёлое:
– Он вас ждёт уже, никуда не денется.
Понятно, почему весёлое: стоило шагнуть к первому кусту – и вот он памятник. И куча венков у подножия. Адмирал стоит в шинели, накинутой на плечи, чуть склонив голову и… И грустно. Грустно так, что слёзы подступили к глазам. От судьбы ли самого адмирала? Или от выразительности самого монумента? Или место такое?
Вокруг Колчака сквер. Тихо. Лавочки. Присела, прислушалась ещё раз к себе. И тут потянулись туристы. Сначала парами, потом группами. Почему–то они были здесь лишние. Заморосил дождь. И в самом деле, Колчак меня дождался.
Да, неоднозначная фигура. Но кто тогда был однозначен и прост как стёклышко? Сильный, умный человек, не совпавший во мнении с революционерами, ни с одними, ни с другими. Полярный исследователь, военный адмирал, неохотно принявший власть над краем, попытавшийся навести там порядок — да — жёсткой рукой и преданный союзничками при повороте сюжета.
И растрелянный не то в казематах, не то над водами Ангары. Даже могилы его нет. Памятник стоит на месте предполагаемой гибели.
И вы знаете, прожил он всего 46 лет. Недолгий срок.
Включила навигатор. Навигатор мириться с объективной реальностью никак не желал, показывал какие–то странные пути, там, где путей не было. Времени было много, домой возвращаться не хотелось, пошла себе, непринуждённо прихрамывая, вперёд, куда глаза глядели.
Но полтора часа тоже надо было прохромать с пользой. Дошла до усадьбы Трубецких. Красивый деревянный особняк. Внутри тихо всё и бережно сделано, собрано, создано. Негромкая музыка, фильмы фоном. Документы, репродукции, портреты. В здании были жилые комнаты, поэтому обстановка не сохранилась вовсе. Как и в доме Булгакова. Подобраны вещи того времени, вещи, которыми могли бы пользоваться хозяева.
Всё оказалось рядом и повороты сегодня поворачивались нужным боком. Иногда всё же пространственный кретинизм отступает.
На этаже поселились путешественники. Интересно, что надо пить и в каких количествах, чтобы уже на лестнице хотелось закусить? И, желательно, огурцом солёным.
День завершающий. Сувенирный
Припомнился старый анекдот, когда в последний день отдыха турист высовывается в окно с криком:
– О! Здесь ещё и море есть!
Сегодня не далее, как в трёх минутах ходьбы от гостиницы, обнаружился центральный рынок Иркутска. Нет, я, разумеется, мимо него ходила. Но вечером. И даже предположить не могла, что вот это оно и есть.
А сегодня забрела внутрь. Набрала конфет в коробках, добавочного омуля, крупнее и дешевле, чем на Байкале. Вкусы сравним уже дома. Дали сфотографировать прилавок с мороженными омулем, сигом и муксуном. И приложили большой лист обёрточной бумаги за рассказ о ладожских сигах. Бумага – совершенно необходимый, вообще–то, дефицит для упаковки и уворачивания рыбок.
И три кедровых шишки для полноты комплекта.
По уму надо бы, конечно, поспать. Но это по уму.
Деревянные дома Иркутска
Они очаровали с первого взгляда. Они — настоящие, в них живут. Правда, жильцам приходится несладко: колонки во дворе, о прочих удобствах тоже лишь мечтать приходится. Поэтому просто предупреждаю: очень, очень много фотографий.
Обратный путь
Дождь хлещет такой что и к автобусу, и к трапу добирались практически вплавь. Трап мокрый народ брал штурмом, как очередь за деликатесами. Тётка нагло проскочила передо мной в самолёт, обогнав на верхушке трапа, возмущённо сообщив в оправдание, что ей быстрее надо.
Как?! Как получится быстрее?! Спрыгнет по дороге?
Сквозь залитые дождём иллюминаторы можно разглядеть ещё более залитое лётное поле. Дождь, кажется, только усиливается. Иркутские летние каникулы закончились.
Тётку, которой нужно было побыстрее, я больше не видела. Может, и в самом деле упорхнула в какой–то точке?
Автор публикации
Очень живой и захватывающий рассказ!
Хорошая поездка была.